Всеми силами пытаясь отвлечься, я постаралась переключиться на собственную странную девятихвостую природу и направилась в спальню. Туда, где на дне шкафа спрятала найденную в подвале деревянную коробочку с цветком паучьей лилии.
Кто я?
Кто я, черт вас всех дери?
В памяти снова всплыла лисья морда, которую я видела в зеркальном отражении, ушки и девять хвостов.
Кажется, в легендах моего родного мира таких существ называли кицунэ. Посланницы японской богини Инари; лисицы-оборотни, которые после пятидесяти лет жизни могли принимать человеческий облик. А еще каждое столетие такая лисица «отращивала» по одному хвосту. И когда хвостиков набиралось девять — становилась белой, золотой, либо серебристой. Часто кицунэ, притворяясь человеческими женщинами, вступали в браки с людьми, но если их истинная сущность раскрывалась — должны были уйти.
Интересно, а Хлоя вообще… решила остаться с Марком по своей воле? И добровольно как-то заблокировала свои воспоминания, потому что в них было нечто, способное их разлучить?
Или же наоборот — положив глаз на красотку-кицунэ, молодой фермер сделал с ней что-то. Обманул, околдовал непонятными мне сейчас способами и сделал так, чтобы у нее не оставалось иного выбора, кроме как быть с ним?
А ведь если так подумать, то как раз благодаря «наличии в хозяйстве ручной кицунэ» ферма Веллеров и могла начать так успешно процветать начиная с того года, когда ничего о себе не помнящая лисичка поселилась здесь. И то, что в итоге все посыпалось, Марк запил, влез в долги и упал в реку… Это ведь тоже могло быть ему своего рода расплатой за то, что он сделал. Если этот человек в самом деле решил провернуть все это с моей предшественницей против ее воли.
Глядя на цветок, я не решалась дотронуться до него. С одной стороны, сейчас Роуз уже ушла, я одна. Да и внезапных гостей точно не предвидится — миссис Морстоун, получив довольно резкий ответ на свое «предложение», вряд ли теперь будет ходить ко мне в гости каждый вечер, чтобы раз за разом его повторять. Ну а Рей…
Рей сегодня точно ко мне «на минуточку» не забежит, потому что у него иные заботы. На весь вечер.
А значит, даже если случится что-то непредвиденное — вроде той ситуации с хвостами и ушами — у меня будет время, чтобы с этим спокойно разобраться.
…Если только последствия прикосновения к цветку не будут необратимыми.
Я задумалась. В голове настойчиво вертелись мысли о том, что же могло скрываться в прошлом Хлои.
Кем была эта кицунэ? Как оказалась в этих краях, встретилась с Марком? Чего хотела она сама?
...Ищет ли ее кто-нибудь?
И главное — как мне вообще узнать ответы на эти вопросы?
Увы, что после того, как распался тот странный браслет, что после ситуации с жемчужиной, былые воспоминания Хлои так и не начали понемногу ко мне возвращаться. Все, что происходило до того дня, когда она очнулась и встретила Марка три года назад, по-прежнему было за плотной стеной непробиваемого тумана. И о том красном платье, найденном на чердаке, я тоже ничего не вспомнила… хотя теперь готова была поспорить на что угодно, что оно тоже когда-то принадлежало моей предшественнице. Возможно, было на ней прежде, чем что-то стерло ей память.
Однако я все еще не могла знать наверняка, не наделаю ли еще большей беды, если надену то платье. Или дотронусь до цветка. Или снова примерю ту подвеску с жемчужиной. Боюсь, для меня все слишком рискованно, чтобы я могла позволить себе действовать необдуманно. Следовательно, лучше для начала что-нибудь выяснить, а уже потом предпринимать те или иные шаги.
Вот только вся беда состояла в том, что я понятия не имела, как же именно что-либо узнать. Никаких подсказок, таинственных знаков. Лишь тишина в пустоте.
Вздохнув, я спрятала коробку с паучьей лилией обратно в шкаф и вернулась на кухню. Время на кухонных часах уже подбегало к концу отсчета. А это значило, что рыбка, пропитавшая уже весь дом своим дивным ароматом, готова, и я могу ее съесть!