Это был наш первый совместный выход.

Холодный ветер швырнул в лицо пригоршню колючего снега. Я вскинула руку, опасаясь, что потечет тушь и покачнулась. Не прерывая разговора, Дима тоже выбросил руку и подхватил меня, за миг до того, как я утратила равновесие.

Сунул трубку в карман, не выпуская моего локтя. Держа на вытянутой руке.

– Стоишь?

Я вспомнила вдруг, как в 2000-м, мы проезжали мимо «Шанхая» и я, подняв голову, случайно увидела Диму. Он был с Соней, – хотя тогда я еще не знала, что она Соня, – с красивой, тонкой девахой, в серебристо-белой норке и прямыми, как стрелы, черными волосами.

– Педофил, – сказала моя мать, сквозь зубы.

И сжавшись в бессильной зависти, я поняла, что любовь к нему никуда не делась. Что Скотт был всего лишь попыткой забыть его.

Неудачной попыткой.

Ах, Димочка!.. Мальчик мой…

Что-то внутри меня потеплело вдруг, полилось по застывшим венам. Я покосилась на бледный суровый профиль.

– Обними меня, – попросила я, балансируя на протянутой между годами нити. Нити между той девочкой, влюбленной в недоступного ей красавца и женщиной, что стала его женой. – Просто так… Не спрашивай, просто обними.

Кан моргнул. Удивился. Оторопел, – если еще прямее сказать. Словно я просила его исполнить цыганочку с выходом. Сегодня днем мы от силы перемолвились парой слов. Я чихнула, Дима сказал: «Будь здорова!», а я по инерции ответила: «Сам не сдохни!». Потому что с прошлого вечера, всю ночь и утром – ругалась с ним мысленно; подбирала новые и новые аргументы. В итоге, так сама себя накрутила, что стоило ему открыть рот, я тут же впилась зубами в глотку.

– Обнять?.. – уточнил он неуверенным тоном. – Замерзла?

Я открыла было рот, чтобы яростно возопить: «Че ты тупишь?!» Но поняла, что я опять неправа.

Дима не прикидывался шлангом. Просто на самом деле не понимал, что на меня вдруг нашло. Вслед за этим сразу же появилась мысль: может быть, это я туплю? С чего я взяла, будто он меня ненавидит? С чего взяла, что он не хочет меня? Ведь это мне нельзя было… Врачи запретили. Он не настаивал, просто ждал. Женился. Взял на себя все мои заботы. Построил дом… Но я не замечала его поступков, я ждала слов. А Дима все делал молча… и молча ждал. Ждал от меня поступков.

Я молча продела руку сквозь его согнутый локоть. Кашемир пальто был холодным и скопивший в складочках мелкий снег, посыпался мне на пальцы. Обжег и тут же растаял, и тут же снова обжег – заледенев на ветру.

Бицепс под моей рукой затвердел и напрягся.

Кан покосился на меня, как вампир на распятие. Не обнял, но и руку не отобрал. Просто стоял и смотрел, пытаясь найти объяснение тому, что мной движет. На щеках проступал румянец. И бедный, неуверенный в себе мальчик, жена которого спала с его лучшим другом, смотрел на меня из взрослых, цинично суженных глаз.

– Кого-то из знакомых увидела?

– Так, тип один, в детстве нравился…