Саня отогнулся назад.
– Че, Олега? Братские чувства не проснулись еще?
Я уставилась на него и лишь сейчас опознала. Защемило сердце.
– Олег?
Парень тоже посмотрел на меня. Хмуро и скорее презрительно, нежели сочувствуя. Скривил красивые полные губы:
– С хуя ли? Она мне – брат?
Сунув пистолет за поясной ремень, по-хозяйски начал шариться в кухонных шкафчиках. Соня, сидевшая за моей спиной, держа на руках хнычущего Влада, вдруг выдохнула, обернувшись на чьи-то шаги. Она не сказала ни слова, но ее молчание было громким, как крик.
– Здравствуйте, девушки! – показался в кухонных дверях человек, которого я не ожидала здесь видеть. – Как говорится, позвольте выразить мои соболезнования… Тебе Леночка и тебе, Сонечка.
– От имени лично вас и уличных детей, которых вы в данный момент представляете? – спросила я ядовито.
Олег хохотнул и обернулся через плечо.
– Не дерзи, суко! Саранки, блядь!
Я яростно обернулась; вспомнила его мальчиком. Голубоглазым и белокурым. Потерянным и напуганным, как и я сама. Наши матери друг с другом не разговаривали. Наши бабки плевали друг другу вслед. Соседи шептались. Мы провожали друг друга взглядами, украдкой маша рукой.
Как мне хотелось, чтоб мне позволили с ним играть. Водить за руку, ворча, как делала Танька Усанова со своим братишкой. Садить к себе на колени, расчесывать его густые белокурые волосы. Тогда я была еще маленькой. Не понимала, каким образом Димин сынишка оказался вдруг моим братиком. Меня волновало только, что у меня братик есть.
Я отвела глаза, не выдержав пустого взгляда Олега. Маленькая девочка, мечтавшая как они с братиком убегут далеко-далеко, давно умерла. Маленький братик, с измазанным шоколадом ртом, тоже.
Депутат осел и сузил глаза. Мне показалось, Олег сказал какое-то кодовое слово.
– Какие саранки? – непонимающе спросил Толстый.
Олег не ответил.
Он вел себя так, словно трое старших работали на него. Вызывающе и откровенно презрительно. А они терпели. И Колкин, и Самсонов, и этот, незнакомый мне тип с тонкими пегими волосами. Потому что что-то такое было в его глазах. Что-то похожее на глаза бешенной лисицы, которую обходят и заяц, и волк.