— Ну как, — растерялась я, — маленько кое-что забыла. Потому, что головой сильно ударилась. Но это пройдёт. Ты-то чего так боишься?

— А вдруг ты и меня забыла-а-а! — уже ревел малыш, уткнувшись в моё плечо, боясь посмотреть мне в глаза и увидеть в них что-то не то, — Что ты меня лю-у-би-ишь!

— Эй, — я осторожно подняла ладонями мокрую от слёз мордашку, — хороший мой, как тебе такое только в голову пришло? Как я смогла бы тебя забыть?

— Честно-честно? — с надеждой он заглянул мне в самую душу.

— Правда-правда, — не задумываясь ответила я.

— Та-айя-а-а!

Я уже ревела вместе с ним.

Сердце разрывало это неприкрытое детское горе. Как он вообще почувствовал подвох? Наверное, были у них с настоящей сестрой какие-то тайные словечки или фразочки, о которых я не могла знать. И он сперва подавлял в себе сомнения, растущие на фоне возникающих нестыковок, а теперь, услышав слова няньки, нашёл им объяснение, решив, что его Таюшка забыла своего братика и как они любили друг друга.

— Мамочки, а ведь он прав, — думала я, баюкая маленького котёнка на руке, — детское сердце не обманешь. Нет, что бы не говорили — никак не обманешь.

На глаза попалась принесённая им коробочка, съехавшая из под мышки на подушку.

— А что это у тебя такое?

— Это? — Тео отвлёкся от своих переживаний и таинственным тоном сообщил, — мой тайник.

— А-а-а. — поддерживая игру, в тон ему протянула я, — Покажешь?

— Покажу, — хлюпая носом, серьёзно ответил он, устанавливая коробочку на табурет и торжественно открывая крышку, — у меня тут волшебная монетка хранится. Мне цыганка дала. Сказала, что я хороший, и монетка будет меня охранять.

Я затаила дыхание, слушая детские откровения.

— Я её тебе хочу подарить, — он порылся среди сушёных жуков, разноцветных осколочков витражей, камешков необычной формы и бог ещё знает каких мальчишеских богатств (я всё не успела разглядеть) и, наконец, извлёк из недр тайничка блестящую монетку с дырочкой и продёрнутой в неё верёвочкой.

— Тео, малыш, я не могу принять такой дорогой подарок — он ведь твой! Тебя оберегать должен! — у меня и в самом деле рука не поднималась забрать у ребёнка такую ценность, даже понарошку.

— Таюшка, пожалуйста! Цыганка сказала, что если украдут — горе тому принесёт, а если сам захочу подарить — то добро и мне и тому… ну, тебе будет.

Я взяла в руку монетку, внимательно разглядывая рисунок.

— Ну вот, — почти успокоился парнишка, — теперь ты меня никогда-никогда не забудешь.