– Пожалуйста, постарайся не волноваться, милая. Мне очень жаль, что это случилось с тобой. Что речь именно о твоей маме. Но, как говорится, то, что нас не убивает, делает нас сильнее.

Некоторое время она молчала, а когда заговорила, высказалась напрямик:

– Ты это сделала?

– Сделала что, дорогая?

– Господи, мама! Избавилась от улик. Препятствовала правосудию.

– Нет, конечно. Это недоразумение, только и всего, – повторила я Анжелике то, что твердила себе. В то время я все еще была убеждена в этом. И мне становилось все труднее отделять факты от вымысла.

Когда я явилась на первую встречу с Сандрой Тисдейл, никто не догадался бы, что элегантная женщина в темно-синем костюме, уверенным шагом поднявшаяся из подземки, направляется к адвокату по уголовным делам и что вскоре ее будут называть «подсудимой». Мне и самой едва верилось в это. Миссис Тисдейл специализировалась на защите таких людей, как я – «белых воротничков», заподозренных в преступных действиях.

Отличать факты от вымысла в те дни мне было трудно еще и потому, что офис моего адвоката выглядел как декорации к историческому фильму и располагался в ряду тщательно отреставрированных домов в георгианском стиле. Это лишь усиливало мои ощущения, будто я попала в мир, созданный чьим-то воображением. А порой происходящее казалось мне внетелесным опытом: я словно смотрела сверху на события, происходящие с кем-то другим, не со мной.

Сандра Тисдейл оказалась высокого роста и была одета, как и я, в деловой костюм, с той лишь разницей, что на безымянном пальце у нее красовалось кольцо с крупным бриллиантом. А я приколола к лацкану пиджака подаренную Миной брошь. Мне казалось, что она принесет удачу, но теперь я думаю, не обрушилось ли на меня проклятие в ту самую секунду, когда я позволила Мине прицепить ее к моей груди.

– Здравствуйте. – Сандра Тисдейл протянула мне руку, сверкнув радушной, но тут же исчезнувшей улыбкой. Она была занятой женщиной: это чувствовалось и в пожатии ее руки, и в стремительном взгляде, которым она меня окинула, оценивая материал для предстоящей работы.

Поднимаясь вслед за ней по лестнице, я разглядывала ее крупные икры и гадала, какого оттенка у нее колготки, – лишь бы не думать о том, где нахожусь. «Иллюзия» или «Шепот»? Наверняка из телесной гаммы. Мои были оттенка «Пляж» – скорее коричневатые, чем телесные. Мысли беспорядочно метались из стороны в сторону. Я пребывала где угодно, только не в настоящем, – дитя, идущее по следу из хлебных крошек в чащу леса и не знающее, что ждет впереди.

– Вот мы и пришли.

Мы очутились в обшитой деревянными панелями комнате, способной вместить человек двадцать. Вдвоем сели за один конец длинного овального стола, отполированного настолько старательно, что я различила в нем отражение своей брошки.

– Кофе?

Буфетный стол был уставлен разными напитками и закусками, и я заметила среди них термопот для кофе, выпущенный компанией, в которой работал мой отец. Его я и выбрала.

– Позвольте мне, – сказала Сандра, потянувшись за термопотом, но мне не хотелось отдавать его.

Она, наверное, посчитала мои трясущиеся пальцы признаком нервозности, а на самом деле это была внезапно возникшая у меня потребность в отце. Как мне хотелось еще раз поговорить с ним! Оказавшись в моих руках, этот термопот на миг вызвал ощущение, будто отец со мной и, может быть, простил меня.

Из выложенных на столе блокнотов с ручками я выбрала один, надписала в углу сегодняшнюю дату, затем вынула из сумки папку, которую начала собирать. На том этапе в ней лежали бумаги, подписанные мною в полицейском участке, и копия предъявленного мне обвинительного заключения. Впрочем, это было лишь начало – прошло немало времени, прежде чем папка заполнилась.

– Итак, расскажите мне о вашей работе, Кристина. Я помню, мы уже говорили об этом по телефону, и все-таки хотелось бы полностью убедиться…

– Ну, я забочусь о Мине и слежу за исполнением всех секретарских обязанностей. В том числе и в связи с ее работой на телевидении. Я – ее личный помощник номер один.