– Господи, Кинг, это невероятно! – она медленно поворачивалась, разглядывая переделанный домашний спортзал. Прекрасное естественное освещение – высокие окна выходят во внутренний двор с садом. Одна стена, выкрашенная особой темно-серой краской, превратилась в грифельную доску. На других были прикреплены огромные блокноты-стикеры, листы которых можно менять, когда захочется. А на дальней стене висели самые нежные акварели Куини, навевавшие ассоциации с детскими сказками. Появились здесь и письменный стол, и чертежная доска, и взрослый и детский мольберты, и даже пара удобных кресел.

– Вот. Очень многофункциональное помещение. Тебе будет удобно здесь заниматься. Я рассудил, тебе не помешает студия, если захочешь приводить сюда Лаванду.

Куини положила ладони мне на грудь.

– Это потрясающе. Я даже как-то не найду слов…

Я нервно гладил ее руки до плеч и обратно.

– Мы с тобой планировали, что ты переедешь ко мне в конце семестра, но мой дом ближе к университету, и ты, как правило, остаешься здесь на ночь, когда я в Сиэтле, так вот, мне бы очень хотелось, чтобы ты поселилась тут насовсем.

– То есть ты просишь меня переехать к тебе сейчас?

– Ты уже почти здесь хозяйка, теперь у тебя есть своя арт-студия, так что переезд вполне логичен.

Господи, я едва сдерживал волнение.

– Я – та еще неряха…

– Я не против.

– Еще как против!

– Я с этим справлюсь. Я не против находить твои лифчики на спинке дивана, лишь бы ты ходила по дому с торчащими сосками. Я хочу знать, что ты спишь в моей постели, нашей постели, даже когда я в отъезде.

– Сплю обнаженной в нашей постели, не забудь эту важную деталь.

– Разумеется. Я и не думал как-то иначе, – я откинул прядь волос с ее лица. – Так ты согласна?

– Согласна. Привнесу-ка я своего хаосу в твою безмятежность!

Я легонько поцеловал ее в губы.

– Больше всего на свете я хочу оказаться в глазу твоей бури[5].