– Потому что твое пойло содержало клубнику, – Кингстон уставился на брата.

– Откуда нам было знать?

– Достаточно было прочитать состав на этикетке.

– Господи, это, наверное, было эпично, – едва сдерживая смех, проговорила я.

Кинг возмущенно посмотрел на меня.

– Я был несовершеннолетним, а они подпоили меня до потери сознания! Нечему тут радоваться.

Я потрепала его по колену.

– Я только представила твою реакцию, да еще в том возрасте…

– Он пытался вызвать у себя рвоту, но Кинг ненавидит блевать, и он начал умолять меня ему помочь! – Джеральд чуть не по полу катался, плача от смеха.

– По-моему, Куини наслушалась достаточно. К счастью, я не скончался от алкогольного отравления!

– Ты выпил четыре стакана, а даже тогда весу в тебе было килограмм под девяносто. Чтобы помереть, тебе бочку надо было выхлестать!

– Но я этого не знал! А рома в том, что вы мне подсунули, было выше крыши!

– Короче, Кинг выблевал и отключился на одном из шезлонгов, и его зверски искусали москиты! Домой явился как с ветрянкой! – Джеральд повернулся к Кингстону, утирая мокрые глаза. – А помнишь, как ты грохнулся в заросли сумаха, когда проснулся? – И он продолжал, лупя себя по коленям и всхрюкивая сквозь смех: – Тут тебе и аллергия, и укусы москитов, и чесался он чуть не до крови!

– Неудивительно, что он навсегда отказался от идеи ходить с тобой в походы, – Ханна покачала головой, но и она улыбалась.

– Может, поговорим о том, как я искал тебя через приложение в телефоне, потому что ты так упился, что не мог ответить, где находишься? Или как в пять утра я нашел тебя возле дома в отключке и нагишом, не считая женских трусов? – вспылил Кингстон.

– Это была одна из лучших ночей в моей жизни, пусть я ничего и не помню, – со скорбной миной отозвался его брат.

– Поэтому ты до сих пор одинок.

– А может, я асексуален! Спасибо, что заложил меня перед своей девушкой и ее папашей! Погоди, я пришлю тебе счет за психотерапевта! – Джеральд подмигнул мне: – Я не асексуальный, у меня только фобия серьезных отношений. За подробностями обращайтесь к моей блажной семейке, – он широким жестом обвел гостиную, где вольготно расположились родственники Кингстона, ничуть не скандализованные вечером воспоминаний.

– Я не блажной, – возразил Кинг.

– Чувак, ты дуешь больше молока, чем младенцы, а в шкафу у тебя исключительно слаксы и поло! Это блажь.