– Ой, Джейн, хватит уже. Пожалуйста, не начинай.

– Твое состояние им явно не нравится, – сказала я, – в противном случае тебя бы здесь не оставили.

– Со мной все в порядке, – упрямо буркнула Эмма.

Я вздохнула и накрыла ее руку своей. Как бы мне хотелось, чтобы сестра доверилась мне, не пытаясь утаить правду, и была при этом так же уверенна и откровенна, как несколько недель назад Питер!

– Что именно им не нравится? – спросила я.

– Мое сердце, – отозвалась Эмма.

Она отвела взгляд, смущенная, и мне захотелось обнять ее и пообещать, что все будет хорошо, сказать, что ей нет нужды от меня скрываться, потому что я понимаю: не все из нас стали теми людьми, которыми хотели стать.

– Все уладится, – прошептала я вместо этого. – Мы найдем способ со всем этим справиться.

Когда Эмма вновь устремила на меня взгляд, в ее глазах стояли слезы.

– Не думаю, – сказала она. – Я никогда не буду, – она скривилась, словно испытывая отвращение, – здоровой.

– Но…

– Нет, – перебила меня она. – Это все не про меня. Я уже десять с лишним лет не та, кем была когда-то. – Она нырнула под одеяло и отвернулась к окну. – Эта гадость меня убьет, – сказала она. – Ты это знаешь, и я тоже это знаю. Ничем другим это не кончится.

– Ну же, Эмма, – возразила я. – Ты мне это брось. Ничего подобного, способы победить эту гадость есть. Уж тебе ли не знать! Ты же столько лет подряд ее побеждаешь.

Я не болтала что на ум взбредет, это могло быть правдой, некоторые люди действительно справлялись с болезнью, однако мне было известно и другое: в случае с Эммой такому не бывать. Она права: я знала это, и знала очень давно.

Эмма всегда была стойким оловянным солдатиком, и все же в какой-то момент стало абсолютно ясно, что она надломлена и что, несмотря на все усилия, ей уже не выкарабкаться. Она начала существовать где-то на краю жизни, населенном лишь больными и недоступном для всех остальных. Счетчик, скрытый в глубинах ее сознания, отсчитывал ее утекающую по капле волю к борьбе. И все мы знали, что ее почти уже не осталось.

– Ты сможешь, – не сдавалась я. – Ты сильная.

– Да, я сильная, – ответила она. – Но я больна. Одно другого не исключает. Я не собираюсь сдаваться, и понимание того, что конец уже близок, не делает меня менее храброй.

– Я знаю, – сказала я. – Я все это знаю. Просто…

– Мне становится хуже, – перебила меня Эмма. – Ты ведь сама все понимаешь, правда? Я вижу это по твоему лицу, когда ты смотришь на меня. Я больше не могу это контролировать, эта дрянь полностью подчинила меня себе.

– Мы придумаем, как с этим жить, – проговорила я – и теперь, оглядываясь назад, понимаю, что пыталась уцепиться за соломинку.