– Потому что мы все – братва, то есть братья.

– Жгучий мне не брат. И Волдырь не брат, – сказал Андрей.

Они подошли к машине, где сидел Джага.

– Джага будет тебе братом. – Алмаз круто поменял тему разговора. Сказал то, что было на уме: – Надо бы тебе встретиться с Адамом. Попытайся понять, что они готовят, какой у них настрой. Воздух надо понюхать, понимаешь?

– Ясно, – кивнул Андрей.

– Справишься?

– Постараюсь

Невозмутимый Джага улыбался глазами. Ему нравился Андрей.

– Через неделю твоя немочка будет в Семипалатинске, – пообещал Алмаз. – А ты не хочешь прокатиться? На море? Со своими ребятами?

– Мишаня не сможет. У него мать при смерти, – сказал Андрей.

– Похороним, и поедете, – сказал Алмаз.

– Страшно кое-кого оставлять, – осторожно проговорил Андрей. – Жгучий и Волдырь беспредельничают.

– За кого боишься?

Чувствовалось по тону, что Алмаз задал этот вопрос больше для того, чтобы скрыть, что он и сам знает, за кого боится Андрей.

– За братьев и за одну девчонку. Поеду или не поеду, но если эти твари хоть пальцем их тронут, им не жить, – твердо произнес Андрей.

– Пока я здесь – не тронут, – сказал Алмаз. – Но когда вернетесь, мне придется уехать. Вот тогда Жгучий с Волдырем могут распоясаться. Они даже Звана не празднуют. Но если я узнаю, что ты не выполнил свою угрозу, то очень меня разочаруешь.

Андрей твердо ответил:

– Я вас… тебя не разочарую.

– Почему не спрашиваешь: куда ехать, что делать?

– Куда надо, туда и поедем. Что надо, то и сделаем.