У Зины на лбу было написано: «Серьёзно? Кошки бывшей свекрови?» И я уже готова была начать оправдываться: «Я обещала, а мне только на этой неделе привезли». Моя команда делала рекламу ветеринарной аптеке, свекровь увидела её по телевизору и захотела кошечкам такие добавки, ну мне и прислали их как презент. Но Зина сдержалась.
— Как знаешь, — развела руками Завьялова и, покачивая бёдрами, пошла к двери.
Она говорила, что в этой юбке ходит как Ингрид Бергман по лётному полю в «Касабланке». Наша уборщица тётя Маша говорила про её походку в любой юбке: как бодливая коза на сносях.
Я никогда не видела беременную козу и не помнила Бергман в «Касабланке», но сегодня была склонна верить тёте Маше — походка у Завьяловой и правда была решительной, а рожа довольной — у сучки сегодня будет секс. Может, прямо сейчас, не зря же ей звонил Артур Манн.
Ну пусть отдерёт её как козу. Пусть хоть кому-то будет сегодня хорошо.
А мне просто нужно работать.
А вечером съездить к маме.
5
Как и ожидалось, мама открыла дверь с заплаканными глазами.
Я добралась к ней лишь поздним вечером, забрав машину на СТО и почти два часа простояв в пробках, образовавшихся из-за накрывшего город снегопада. Вчера это были лишь приятные медленно падающие снежинки, а сегодня валило как из ведра.
— Бедная ты моя, — обняла меня мама, не дав толком раздеться и снова заплакала.
— Мам, ну не начинай, — буквально взмолилась я. — Пожалуйста!
— Как же мы теперь… — рыдала она, и не думая внимать моим увещеваниям. — И без отца, и без Марка.
— Мама! — я готова была её встряхнуть. — Это не одно и то же! Папа умер, а Марк жив. Прекрати сейчас же!
Отец умер шесть лет назад. Всю жизнь мы мотались по гарнизонам (отец был военным), а тут ему дали квартиру, хорошую должность в штабе. Мы, наконец, осели, появились деньги, возможность куда-то съездить. Родители думали прикупить домик в Подмосковье. Я окончила школу, поступила в универ. Думали заживём. И вдруг у папы инфаркт. И всё. Его не стало. И не стало ничего.
Мама повеселела, когда я познакомилась с Марком. И окончательно ожила, когда мы поженились. Тоже ждала внуков, хвасталась подругам, какой Марк замечательный, серьёзный, умный, внимательный. Как у нас всё хорошо. Марк стал светом её жизни.
А я её подвела.
Мне всегда хотелось ей напомнить, что когда-то светом её жизни был Миша Беккер, и она поедом меня ела, когда мы расстались. Но тогда папа ещё был жив, и за все четыре года с Марком, снова видя её восторг и благоговенье, гордость и счастье, припомнить ей беззаветную любовь к Беккеру, и как она меня обзывала, как винила за то, что мы расстались, я себе ни разу не позволила.
Из кухни вышла тёть Света, мамина старшая сестра.
— И давно она так? — повернулась я, не в силах прекратить поток маминых слёз.