— Вранье чистейшей воды, — сказал Крислер. — На суде она одна и говорила. Ей удалось убедить судью в своей невиновности, поэтому ей и дали условный срок.

— А что произошло с этим мужчиной?

— Ему вынесли обвинительный приговор и отправили в тюрьму Соледад, где ему предстояло отсидеть от двух до десяти лет в зависимости от дальнейшего поведения.

— Значит, вот почему она постоянно посылала ему деньги. Вовсе не потому, что была благодарна ему за благородный поступок, а потому что чувствовала себя виноватой перед ним.

— Ну, не так уж она была и виновата, — сказал Крислер. — Черт побери, ведь девчонке было всего девятнадцать лет. А потом, что тут можно сказать с полной уверенностью? Может, он и в самом деле заставил ее сделать укол.

— Весьма сомневаюсь. Она нюхала кокаин и курила марихуану с семнадцати лет.

— Да? Ну, мы об этом ничего не знали.

— А как звали этого мужчину? — спросил Мейер.

— Фритц Шмидт.

— Фритц? Это что — кличка?

— Нет, это его настоящее имя. Фритц Шмидт.

— У вас есть какие-нибудь свежие данные о нем?

— Его выпустили после четырех лет отсидки. Характеристика тюремной администрации отличная, да и после выхода из тюрьмы он не доставлял нам никаких хлопот.

— А не могли бы вы сказать, он по-прежнему все еще проживает в Калифорнии?

— Этого я не знаю.

— Ну хорошо, огромное спасибо, — сказал Мейер.

— Не за что, — сказал Крислер и повесил трубку.

Фритца Шмидта не было ни в одном из телефонных справочников города. Однако, судя по записям, сделанным доктором Леви, Тинкин друг из Калифорнии прибыл сюда только в сентябре. Вовсе не рассчитывая на положительный результат, Мейер позвонил в справочную городской телефонной станции и, отрекомендовавшись снявшей трубку девушке детективом, занятым важным делом, попросил у нее справиться, нет ли некоего мистера Фритца Шмидта среди еще не внесенных в справочник абонентов.

Ровно две минуты спустя Мейер и Клинг уже успели покинуть помещение дежурки, предварительно пристегнув к поясам кобуры с револьверами.

Девушка снова появилась в его комнате в двадцать пять минут десятого. Пистолет на этот раз она держала в руке и была одета. Она мягко прикрыла за собой дверь, но зажигать свет не стала. Какое-то время она молча приглядывалась к Карелле при свете проникающей сквозь неплотно прикрытую занавеску уличной рекламы.