Коля ─ друг мой беззаветный, человек Божий, всякая несправедливость ранила его. Он спас жизнь людей, безвинно осужденных за убийство (двоих безвинных уже успели расстрелять. Очерк «Тень одной ошибки»). Он первым сообщил о том, что от Чернобыля пострадали земли Белоруссии, люди жили там, где жить нельзя. Надо ли говорить, что Матуковский и Быков, два единомышленника, дружили.

В 1972 году в Минск приехал главный редактор «Известий» Лев Николаевич Толкунов. Не один, с заместителем заведующего отделом ЦК партии. Ужинали втроем.

─ Как живет Василь Быков? ─ спросил у Матуковского главный редактор. Был как раз разгар травли писателя. В его гродненской квартире били окна, в школе преследовали сыновей, как детей предателя. Не знаю, правда ли, но Матуковский говорил потом, что в ту пору Быков был близок к самоубийству.

Журналист не успел открыть рот, как цековский «замзав» разразился тирадой: «Это предатель, враг партии и советской власти. Позорит высокое звание писателя. У него в каждой повести ─ изменник, черная душа. Литература ─ это обобщение! Выходит, что на фронте были одни предатели? Войну выиграли мы ─ из этого надо исходить».

Матуковский взорвался, по деталям обвинения понял, что «замзав» Быкова вообще не читал.

─ Не горячитесь, Николай Егорович. Вы правы, ─ остановил его главный.

Матуковский среагировал мгновенно.

─ Давайте напечатаем достойный материал о нем.

─ Готовьте, долго не тяните. Его биография, его литература, его философия. Все должно быть убедительно.

Василь был уверен, что его беседу с Матуковским никогда не опубликуют. Но ─ напечатали. Вместе с портретом.

«Мне говорят, ─ отвечал Быков критикам, ─ а зачем понимать подонка? Кому это нужно? Нет, нужно! Почему он предал? Что заставило его это сделать? Литература ─ человековедение, она должна нам расшифровывать психологически и нравственно все мотивы его действий».

После публикации безжалостный критический каток остановился. Заказчики и исполнители решили: раз «Известия», орган верховной власти, все это поместили, значит, «наверху» есть мнение, которого пока мы не знаем, но которое должны учесть.

Толкунов был последователен. Через некоторое время «Известия» напечатали целиком повесть Быкова «Волчья стая». В истории советской печати это был второй случай подобного рода. Первый ─ «Правда» опубликовала главы из второй книги Шолохова «Они сражались за Родину».

Годы уже восьмидесятые, перестройка. Мы беседуем с Василем Владимировичем ─ для газеты. Тема ─ та же.

— Мою первую повесть «Журавлиный крик» никак не хотели печатать: там все шесть персонажей погибают. Мне говорят: что же, у нас все, кто воевал, — погибли? Погибли ведь 20 миллионов, остальные выжили. Вот — логика, вот — уровень понимания художественной литературы.

— И на предателей такая же реакция. Рядом с Сотниковым — Рыбак, а надо, чтобы на сто Сотниковых был один Рыбак.

— Само собой.

— Вас хотели отлучить от литературы, но это не худший исход, хуже — если бы сумели приспособить к литературе. Конъюнктурной.

…Не обобщай ─ да не обобщен будешь.

— А приходилось ли встречаться со своими гонителями, будучи в полной славе?