– Твой отец был бы в тебе разочарован.

– К нему у меня тоже есть вопросы, – говорю я, направляя на Юрия пистолет. – А теперь вставай и займемся делом. У тебя сейчас есть пленницы?

Юрий издевательски улыбается и молчит. Мне хочется его ударить. Бить лицом об стену, пока оно не превратится в месиво, но я жду, когда подействует препарат. Он будет намного эффективней моей ярости. Хотя, может быть, пусти я в ход кулаки, меня бы отпустило быстрее. Я так ненавижу его за все, что он сделал, что боюсь: эта ненависть сожрет меня.

– Ты уверена, что я напишу правду? – к Юрию возвращаются наглость и бахвальство. Мало я его мучила, надо было больше.

– Если хочешь жить – напишешь.

Юрий хочет что-то возразить, но его накрывает новый приступ боли. Равнодушно наблюдаю за его страданиями.

– Я повторяю свой вопрос – у тебя сейчас есть пленница?

– Да… – сквозь зубы цедит Юрий. – Девочка из деревни, ее никто не ищет…

– Где?

– Федоровские конюшни, – губы Юрия искажает злобная улыбка. – Не найдешь ведь все равно… А она там. Голая и в цепях. Я не кормил ее три дня. Возможно, она уже мертва.

Медленно дышу, чтобы не сорваться и не проломить Юрию череп.

– А теперь мне нужно признание, – напоминаю я. – Если мне все понравится, я дам тебе противоядие. Если нет, ну… ты сам понимаешь, мы грустно попрощаемся.

– Правда может тебе не понравиться… – шепчет Юрий и сплевывает на пол сгусток крови.

– Помнится: ты сказал, что все дело в том, чьи мы дочери… – глядя ему в глаза, напоминаю я. С губ Юрия слетает восторженный возглас.

– Наконец ты начинаешь задавать правильные вопросы.

– И кем же был мой отец? – мне больно задавать этот вопрос, но я вижу, как оживает взгляд Юрия. Он словно забывает про боль.

– Сыном бога, – кривясь в усмешке, произносит он. Это выбешивает меня, и я бью его ногой в грудь. Юрий скрючивается от боли. Глухой стон переходит в хохот и тут же обрывается.

– Я же говорил… Правда тебе не понравится.

– Ты убивал, чтобы произвести на него впечатление? – спрашиваю я, сжимая пистолет. Меня трясет от страха и отвращения. Юрий безумным взглядом смотрит на меня и улыбается окровавленными губами.

– Я убивал, чтобы исправить то, что он натворил… такой приказ мне дали. Уничтожить их. Но никто не сказал, как я могу это делать… И я счел, что это должно быть что-то особенное. Я сам сделал выбор, как сделать мир лучше, – говорит Юрий. Его дыхание то и дело сбивается, со свистом вырываясь из груди.