— Догадлив, зеленая твоя душа! — усмехнулся Оржанский. — Это самое дело и привело.

— И что же вам знать желательно?

— А все! Как его достали, был ли кто с ним еще, чем отбрехивался, отчего ты самолично его в комендатуру доставил… Короче, все!

— По второй? — вместо ответа, подумав, предложил поручик.

— А давай! — махнул Оржанский. — С чарки одной — только душа с дырой!

Они выпили по второй.

Покряхтев, поручик смачно откусил брызнувший маринадом огурец и заработал могучими челюстями.

— Да просто все было… — жуя, сказал он. — Узел здесь серьезный — почитай, всю действующую армию снабжают с Сарыкамыша, так нас сюда и приставили, округу, значит, охранять. Вот разъезд мой и натолкнулся впотьмах на шельму — к вокзалу пер. Сюда и доставили. Бумажки просмотрели — турок вроде, хотя божится, что армянин, но и по-русски с трудом говорит… Ну, мы его, как предписано, и доставили в штаб!

— А с чего сам отвел, пост оставил? Не было, что ли, кому?

— Да, понимаешь, этот фрукт нести стал чепуху всякую — турки, армяне, Энвер-паша, германцы… Признаться, ни черта я не понял, да и понимать мочи не было — с утра во хмелю был! И придурков таких у нас, почитай, каждый божий день через одного вылавливают. Пусть, думаю, наверху разбираются! А если окажется что важное в его лепете, да вопросы пойдут — вот такие, как ты задаешь, — тогда, возможно, и понадоблюсь. Потому и повел сам…

Поручик вздохнул:

— Только никто мне вопросов задавать не стал. Капитан ихний спросил только, где задержали, да и отправил восвояси.

Тут он исподлобья взглянул на сотника:

— А что? Важное что принес армянин? Неслучайно ведь ты ко мне пришел… А я, признаться, ждал!

— Да как сказать… Разобраться кое в чем надобно! — уклонился от ответа Оржанский и, чтобы окончательно уйти от расспросов, предложил: — Давай, что ли, по третьей? А то не по-христиански как-то…

— Можно и по третьей… Но уж прости — это край! Мне еще службу сдавать.

Оржанский кивнул — понимаю, служба есть служба!

Когда вновь прохрустели огурцами, сотник, задумчиво покручивая кончик уса, протянул:

— А, говорят, он не один был, армянин-то…

— Один, — спокойно сказал поручик. — Мои бы второго не упустили — стрелянные воробьи!