— Ты обрадовался бы даже, если бы он заключил меня в подземную тюрьму, лишь бы я осталась здесь, — кричала я. — Пусть я буду пленницей, заключенной, одной из жен в гареме, прислугой, зато здесь, с тобой!

Я выкрикивала свои нелепые обвинения, не в силах остановиться. Это было вылившееся в истерику отчаяние, отчаяние от обиды на любимого человека, отчаяние от невозможности быть с ним вместе.

— Обо мне ты совсем не подумал! — хрипела я. — Ты желал распорядиться мною, как вещью. Но я — человек из другого времени. В нашем веке женщина вольна сама решать свою судьбу. Ты — примитивный, дремучий человек! — Это свое самое последнее и самое несправедливое обвинение я уже прошипела. И закрыла лицо руками.

Святогор положил мне руки на плечи и грустно пробормотал:

— Прости! Я не хотел тебя обидеть.

Он отошел. Через мгновение я услышала глухой скрежет камня о камень: он открыл подземелье. Когда я оглянулась, он уже исчез в черном проеме. Я опомнилась и шагнула вслед. Николай ринулся ко мне:

— Что произошло? Аленка, ты такое наговорила! Чем он обидел тебя?

Я, захлебываясь, рассказала брату о разговоре с доном Ордоньо. Коля слушал, не перебивая, а затем взял меня за обе руки и четко, внятно, словно внушая мне что-то, произнес:

— Сестра моя! Ты сейчас неправа. Ты судила о поведении Святогора с позиции эмансипированной женщины двадцатого столетия. Но и в нашем веке поведение его можно было бы назвать благородным.

Я оторопело уставилась на брата.

— Да-да, только не перебивай, — настаивал он. — Святогор жил здесь на положении пленника. Значит, согласись ты остаться с ним, ваш союз оказался бы под вопросом. Прежде чем предложить тебе остаться, он считал своим долгом выяснить у своего господина свой статус, а значит, и статус своей невесты. Он не мог поступить иначе. Он не считал себя вправе, в противном случае, просить тебя остаться.

— Но он же знает, что я не соглашусь! — не унималась я.

— Он-то, возможно, и знает. Но сама ты еще этого не знаешь. Он понимает, что в душе твоей идет борьба, что ты сама до конца еще не уверена, как ты поступишь. А если бы он не предложил тебе остаться с ним, ты обвинила бы его в том, что он не любит тебя. Ведь так?

— Почему?

— Сознайся, что это так. Подсознательно ты все равно ждала бы его предложения.

Я потупилась.

— Ты вела себя сейчас глупо!

— Но…

— Никаких "но". Ты вела себя очень глупо! — отрезал брат.

Это было жестоко, но это отрезвляло. Я кивнула и, пошатываясь, направилась к подземелью.