— Что вы имеете… — начал было тот оправдываться, но…

— Герман, — перебил его Никита Сергеевич.

Дядя пробил директору по дых, тот согнулся пополам.

— Поприседай! — подсказал товарищ Хрущев и весело подмигнул задумчивому Льву Рудольфовичу и резко побледневшей продавщице.

Не помогло, само собой — побледнела еще сильнее.

Пока директор пытался отдышаться, прибыли дядя Витя и его грузчики.

— Что тут у нас? — деловито подошел к ящикам Хрущев.

— Торшеры, — ткнул дядя Витя пальцем в первый. — Лампочки. Кипятильники.

— Каков ассортимент! — восхитился Никита Сергеевич и похвастался мне. — А я ведь помню, как документы на этот завод подписывал.

Задержанные граждане приуныли еще сильнее — получается предали доверие основателя. Грузчик постарше сориентировался первым, снял с головы кепку, скомкал и демонстративно кинул на пол:

— Каюсь, товарищ Хрущев!

— Каяться — это правильно, — одобрил Никита Сергеевич.

— И я тоже! — поддержал старшего самый младший — лет двадцати двух. — А в чем? — недоуменно посмотрел на директора и старшего товарища.

В схеме не задействован, получается.

— Не придуривается, — оценив честное лицо юности, вынес вердикт Хрущев. — А ты? — посмотрел на среднего.

— А я донос писал, — развел тот руками и хищно ощерился. — Вы Петровичу, — кивнул на старшего грузчика. — Хотя бы «условку» дайте, а то он за*бал в карты шулерить!

— Поощрите товарища путевкой в Кисловодск, — распорядился Хрущев.

— Всей семьей — четверо нас, Никита Сергеич, — застенчиво попросил сознательный гражданин.

— Запиши, Вадик, — одобрил тот. — Ты беги, сынок, — благожелательно кивнул младшему.

«Сынок» помялся с ноги на ногу, густо покраснел и попросил: