– Как-то я в этом и не сомневался, – щелкнув у меня перед носом пальцами, Вадим довольный откидывается на спинку дивана. – Ну, а как там, в мире? Когда в США революция случится?

– Не будет там никакой революции, даже не надейся. А вот Союзу осталось существовать всего пятнадцать лет.

– Офуел, что ли? – в один голос заявили мне оба моих друга.

– Как может перестать существовать СССР? У нас же самая сильная армия и самая мощная военная промышленность. Передовая наука и вообще, партия Ленина наш рулевой.

– Вот этот рулевой бросит руль, скажет – Гребись оно всё конём! – И начнёт дербанить страну и хозяйство на кусочки. Я вкратце излагаю будущую историю страны.

– Вот суки! А что народ? Неужели пойдёт, как стадо баранов?

– А ты посмотри вокруг. Без денег никуда, а деньги заработать сложно. Если заработаешь, купить на них что-то приличное можно только у барыг. Через три года у нас в городе введут талоны. Будем по 400 грамм масла в месяц покупать… Чтобы жильё получить – надо либо десять лет в очереди стоять, либо работать на неинтересной и вредной работе. Номер в гостинице снять невозможно. Билеты куда-то купить – целое приключение. Музыку, какую хочешь слушать нельзя, книжки, какие хочешь, читать тоже нельзя… Тебе это нравится?

– Конечно, не нравится, хули! – восклицает Вадим, – но ведь это простые задачи, нах! Гитлеру навалять, всяко, труднее… Можно, же там подправить, здесь подкрутить, кого-то расстрелять, кого-то посадить. По чуть-чуть, полегоньку, так и дело бы пошло.

– Ты, Вадик, правильно говоришь, но торопишься, – включается в дискуссию Олег. – Сам подумай, кто будет подкручивать? Им это зачем? Этим, – он тычет пальцем в потолок, – как раз будет выгодно получить то, что сейчас считается народным, в свою собственность. И не как сейчас замаскировано, а в открытую. Можно будет тогда и деткам в наследство оставить.

– Тогда, получается, фуйня – война, главное – манёвры? Надо будет постараться себе кусочек урвать?

– Я сам уже год голову ломаю, как тут поступить. Помнишь, Вадик, я в прошлом году с Ваганом встречался? Я по его ответам понял, что на уровне директоров ВПК ничего не решается. Им спускается команда, они её исполняют, всё! С военными та же фигня, тоже люди подневольные, да еще и заинтересованные в поощрении сверху. Им скомандуют, они – под козырёк и ать-два. Прикажут страну защищать – будут защищать. Прикажут в народ палить – будут палить, даже не поморщатся. Как хорошо быть генералом… – напел я старый мотивчик.

– Борька! Получается, что сделать что-то может только человек имеющий контакты на самом верхнем верху?

– Похоже, что так. Самый близкий территориально для нас персонаж это Егор Лигачев[98]. Да и этот кадр сейчас от верхушки очень далёк. – А почему Томский? Чем тебе наш Горячев или Филатов[99] не нравятся?

– Чему там нравиться? Унылые тупые чинуши, которые умеют только щёки надувать. Лигачев, по крайней мере, пытается мыслить самостоятельно и понимает, что всё надо менять.

– Допустим, но как ты на него выйдешь?

– Знал бы, уже бы вышел. В планах у меня двигаться по комсомольской линии, для этого в комсорги напросился, пару лет в этом качестве покручусь, а там буду в райком двигать… Это дело не быстрое. Давайте, парни, по домам, а то что-то я вам много лишнего рассказал.

– Да, вместе пойдём, прогуляемся перед сном, всё равно же через мой двор пойдёшь. – Предлагает Олег.

– Тогда и я с вами – Вадиму тоже не хочется после таких новостей сидеть дома. – Борька, ты лучше поконкретнее расскажи, что с нами будет.

Болтая о прогностике и её прикладном применении, мы прошли по окрестным дворам. Жаль, что с этой нечаянной пьянкой, я совсем забыл про то, что собирался договориться с Вадимом о совместном поиске работы. Ничего, время еще есть…