По прибытию в Подольск, который оказался на удивление большим городом, мы отправились за речку Пахру. Морозно и солнечно. В лучах полуденного январского солнца блестят искорки снежинок, поднятые лёгкой позёмкой. За Пахрой лежит деревенька Сальково, там и располагался когда-то семнадцатый гвардейский авиаполк дальнего действия. Мы с Николаем Ивановичем бродим по просёлкам. Он пытается отыскать место, где была взлётка, где стояли бомберы, где жил личный состав. От того грунтового аэродрома ничего не осталось, только березовые и осиновые колки на месте. С трудом, но можно представить, как всё выглядело в 1943.
– Ладно, – похоже, что не вспомню я сейчас, что где стояло, да и не так уж это важно. Я тебе лучше расскажу про фронтовую работу.
С этого самого места мы отправлялись, неся смертоносный груз на головы фашистов. – Назидательно, как пописанному, рассказывает лётчик. – К сожалению, бомба не понимает, кого убивает фашиста или нашего мирного жителя, полицая или ребенка. В зиму 1943 бомбить летали наши оккупированные города – Брянск, Орёл, Гомель. Ил-4 неустойчив, постоянно норовит завалиться в крен, уйти с курса, задрать нос. Нужно беспрерывно работать штурвалом, чтобы самолёт летел в заданном режиме… Напряжение всё время полёта не проходит. Прилетаешь, рук не чувствуешь. Только стопка и спасает.
На бомбежку летали и ночью и днём, особенно много вылетов пришлось, когда готовились к Курской дуге. На точность ударов большая высота никак не сказывается, точность попадания в цель зависит от квалификации штурмана. Вот тут твой папаня и отличался.
Я слушаю ветерана, а сам думаю о своём. Может быть, именно ветераны Великой Войны, могут стать той преградой, которая остановит надвигающуюся беду? Ведь они еще в силе. Многие даже не на пенсии. Некоторые занимают высокие посты…
Да, они тоже стали частью всепожирающего молоха чиновничества, который только и ждет, как бы перекинуться в алчного волка-обороня, готового на всё ради собственного брюха. Но всё-таки у них опыт боевой работы, опыт побед и поражений, потерь и приобретений.
После полуторачасовой прогулки по сугробам мы ловим попутку и возвращаемся в Подольск. В парке имени лётчика-героя Виктора Талалихина кладём к гвоздики. Четыре к памятнику Талалихину и четыре Подольским курсантам, насмерть вставшим на этом рубеже.
ГЛАВА 17. КАБАКИ ДА БАБЫ ДОВЕДУТ ДО ЦУГУНДЕРА
– Уважаемые пассажиры, через тридцать минут наш самолёт совершит посадку в аэропорту Толмачёво города Новосибирска. Температура на территории аэропорта минус 15 градусов. Ветер юго-западный 5 м/сек. Просьба занять места, пристегнуть ремни и выполнять все указания бортпроводников. Командир корабля Валерий Петровский.
По внутреннему радио Ту-154 раздаётся сообщение о скорой посадке. Я же перебираю в памяти московские похождения.
Пять дней в столице пролетели быстро. Мне на самом деле удалось встретиться с ребятами с первого курса журфака. Пришлось поить их пивом, чтобы смягчить отношение к «школяру» возомнившему о себе. Они же уже почти звёзды отечественной журналистики. Звёзды рассказали, что такое «творческий конкурс», всё, понятно, с их точки зрения. С другой стороны, парни поступили, сессию сдают успешно, имеют право поучать салагу. Но бесплатное пиво работает безотказно.
Правда, после пьянки мне пришлось выслушать выговор от Морозова. Полковник разошёлся не на шутку. Я уж начал думать, что сейчас выгонит на хрен. Слава богу, до этого дело не дошло, но родителям он позвонил и еще папане минут двадцать втирал, чтобы обратил внимание на моё отношение к алкоголю. Вечно эти стариканы преувеличат.
В иллюминаторе видно, как плотная облачность расступилась и под самолетом показалась поверхность земли.
В приёмную журфака я тоже зашёл. Благо журналисты сидят почти на Красной площади. Засурского[67] не было на месте, симпатичная русоволосая девочка в приёмной, которую я принял за секретаря, сказала, что он принимает экзамен. На вопрос, кто может проконсультировать из преподавателей по поступлению, сказала, что никто. Все на сессии с утра и до вечерних консультаций. Так что, тут мне не повезло. Зато повезло познакомиться с той самой девочкой, которая оказалась помощником секретаря. Как вспомню, так чресла сжимаются… Жанна, – короткая стрижка светло-русых волос, серые глазки, круглая милая мордашка с задорным курносым носиком, – мне понравилась. К тому же она – кладезь информации о преподах, о звёздах советской журналистики, о неписаных правилах, короче обо всех и обо всём. Она тоже пыталась поступить, но провалилась и пришлось ей идти работать помощником секретаря. Говорит, что за абсолютную грамотность и педантичность её взяли и теперь не хотят отпускать.
Пригласил Жанну в местный буфет. По пути разливался соловьём о том, какие у неё красивые глазки, да какая изысканная причёска. За чашкой кофе с местным спешиалитетом[68] под названием «трубочка с кремом» она рассказала мне, что такое таинственный «творческий конкурс» на самом деле.
– Это что-то вроде сочинения на свободную тему, по которому преподы судят, насколько быстро работают мозги при поиске нужных образов, нужных поворотов сюжета, и конечно верность идеям коммунизма проверяют, куда же без этого. Мне кажется, я на этом и срезалась, забыла сколько раз нужно упомянуть в сочинении кого-нибудь из классиков и адью! – Жанна откусывает от трубочки кусочек.
– Надо сказать, что все здешние корифеи буквально помешаны на стилистике. – Продолжает девушка. – Они простят орфографию и синтаксис, если увидят оригинальный стиль. Вот на прошлом приёме заметила Кучборская[69] какую-то витиеватую фразу и кудахтала, как курица до самого вечера: «… ах, как стильно, ах как тонко». Но даже за один грубый стилистический ляп могут вкатить пару. Эмоциональный народ. Но шансы у тебя есть. Во-первых, ты парень, а парни сейчас в журналистику не идут. Вот в прошлом году конкурс был – 12 человек на место, но мальчиков взяли почти всех. Во-вторых, ты уже печатался и даже в «КП», а это центральная газета. Очень весомый аргумент. Обязательно сделай подборку своих статей, которые уже напечатали, и которые ты послал в редакции.
Я молчу и просто сижу и слушаю. Постепенно девочка нравится мне всё больше и больше. Наверное, сказывается, что женского тела не касался уже почти полгода чистого времени. Аж челюсти сводит от желания.
– Жанн, а что ты делаешь завтра вечером? – внезапно я прерываю её рассказ. – Давай сходим куда-нибудь. Новый фильм про Высокого Блондина[70] вышел. Видела? Потом ты бы показала мне вечернюю Москву, а то сидеть дома с пенсами, совсем не хочется. Красивая девушка, заснеженные улочки, водка в подъезде из горла, романтика! Про водку это шутка, если ты не поняла.