Глеб Алексеевич Ванаг с раздражением бросил трубку на рычаги стоящего на столе телефона.
– Нет, ну это ж надо такое придумать! Времени им не хватает! А кому его хватает? Поставщики опять просрали все полимеры… Ванаг потихоньку отходил от горячки устроенной им же выволочки. Опять сегодня домой придется идти неизвестно когда!
– Вот, казалось бы, плановая экономика, военная продукция, нет! Человеческий, греби его лопатой, фактор!
Ванаг опять начал заводиться. Поймал себя на этом и решил, что небольшой перерыв будет кстати. Машинально заглянул в перекидной настольный календарь:
– Так, придёт мальчик от Сеноваловой. 15 минут… Ничего не понимаю… Какой еще мальчик? Число сегодняшнее… В 17.15. Так сейчас у нас 17.20. Уже пришел что ли?
– Эта, как её… Сеновалова Татьяна кажется. Хороший говорят, специалист. Всё успевает в срок. Все бы так. Оно, конечно, поставщиков трясти, это не статданные собирать, но каждый сверчок должен знать свой шесток. Ванаг тычет пальцем в кнопку селекторной связи:
– Нина Борисовна, будьте добры соедините меня с Сеноваловой из планового – обратился он к секретарю.
– Татьяна Викторовна, здравствуйте. Напомните, пожалуйста, о каком мальчике речь? У меня в плане записано, но, убей, не могу вспомнить, о чем мы с вами договорились.
– Глеб Алексеевич, вы обещали уделить ему несколько минут. Парень уже пришел. Сидит у нас в плановом, ждёт, когда вы освободитесь.
Хорошо, кажется, припоминаю что-то… Я к вам сейчас подтянусь, побеседую с этим юным дарованием. Заодно передохну чуток.
Я сидел в плановом отделе и болтал с тётками о школьной жизни. Они к концу рабочего дня устали возиться с цифирью и рады почесать языком. Тем более молодость вспоминать все любят. Мне выдана чашка чая и домашние печенюшки.
Внезапно открывается дверь и на пороге возникает высокий представительный мужчина в сером костюме, синем галстуке и почему-то в темных очках. Живое подвижное лицо выглядит рассерженным. Седая волнистая шевелюра встрёпана, как после драки. Кажется, что сейчас начнут метать громы и молнии.
– Так, девушки-красавицы, что это вы тут сидите, чаи гоняете? До конца рабочего дня ещё сорок минут. Сейчас всех квартальной лишу за нарушение производственной дисциплины. Быстро разошлись по рабочим местам. А это что за добрый молодец? – это он уже говорит, глядя на меня.
Вадькина мама, это она договорилась о встрече, встаёт и представляет меня директору.
– Вот, Глеб Алексеевич, тот самый Боря Рогов из 82 школы. Будущая звезда советской журналистики.
– Здравствуйте, Глеб Алексеевич, Татьяна Викторовна сообщила, что вы согласились на небольшое интервью… – я встаю и делаю шаг ему на встречу.
– Да-да-да, я помню, – он подходит ко мне и за локоть вытаскивает меня из кабинета. – Пойдём ко мне, не будем мешать работать.
С этими словами он толкает дверь в приемную, и мимо секретарши, у которой от удивления отпала челюсть, мы идём в директорские палаты. Кабинет самый обычный. Стены обшиты буковым шпоном, портреты Ленина и Брежнева в маршальской форме, стеллаж с книгами и сувенирами за директорским креслом, потертый ковёр на полу. Центральное место в кабинете занимает массивный стол, тоже заваленный какими-то чертежами, папками и бумагами. Главное украшение – сувенирная модель СУ-24, стоящая на этом столе. К главному приставлен стол попроще, но украшенный горшком с шлюмбергером, чаще называемым в наших краях «декабристом»[61]. Декабрист, оправдывая название, выдал массу розовых мелких цветочков.