«Первому секретарю Дзержинского районного комитета ВКП(б) от заслуженной коммунистки на пенсии Овсянко Галины Николаевны. Донесение.

Доношу до вашего сведения, что в субботу 12 декабря сего года в помещении физкультурного зала клуба «Темп» завода НЗТМ имела место идеологическая диверсия, выражавшаяся в массовом преклонении перед Западом и его бескультурными ценностями. Молодыми людьми обоего пола всячески попирались нормы коммунистической морали и кодекс строителя коммунизма, а также основы советской нравственности. Организаторы цинично способствовали проведению в среду нашей советской молодежи тлетворного влияния буржуазной псевдокультуры, пропаганды чуждых идеалов и настроений. Это выражалось в проигрывании громкой музыки неизвестных мне, но явно вредительских исполнителей, а также в, так называемых, танцах, состоящих из неприличных движений разными частями тела.

Прошу обратить пристальное внимание на вредительство наших идеологических врагов, окопавшихся в среде комсомольцев завода Точного Машиностроения. Если не осознают, то хорошо бы их расстрелять.

С коммунистическим приветом, Галина Овсянко, член ВКП(б) с 1939 года».

– Игорь Митрофанович, и вы серьёзно относитесь к этому бреду выжившей из ума старушки?

– Я то, могу и проигнорировать, но сам пойми, чай не первый день замужем, вдруг кому-то захочется моё место занять? А может это ты меня подсидеть решил таким дурацким способом? Нет? Это радует. Тогда думай, как с этими комсомольскими диверсантами быть, вот же навоспитывали на свою голову. Может их всех скопом на БАМ отправить с тобой во главе? Не хочешь? Ладно, не бери в голову, иди лучше думай, как канализировать эти молодецкие настроения в полезное нам русло. Послезавтра мне доложишь, что придумаешь. Свободен!

…

Петр Владимиров в понедельник 25 декабря задерживался. Мария Кузьминична уже начала беспокоится, но к счастью, её муж вернулся хоть и поздно, но трезвым, без телесных повреждений, в здравом уме и твердой памяти.

– Петя, что случилось?

– Да, и смех и грех! Я голоден, как тысяча чертей! Ты меня сначала накорми, напои, а потом уже и спрашивай.

– Да всё уже остыло… Курицу с гречкой будешь?

– Буду, конечно, всё буду! Хоть курицу, хоть кошку с собакой…

Петр Михайлович стряхивает с пыжиковой формовки снег, вешает её на вешалку и идёт мыть руки. Из ванной доносится его голос:

– Похоже, что идеи твоего Рожкина нашли поддержку у заводской молодежи. К нам в райком пришло сегодня письмецо. Бдительный член партии, а по совместительству вертухай, некая Овсянко 66 лет довела до сведения партии в лице нашего районного комитета об идеологической диверсии. Вот ведь не много, ни мало, а именно – диверсии. Где она только таких слов набралась!

– А можно поподробней? – сосредоточенно накладывая гречку в тарелку, спрашивает Кузьминична.

– Конечно, это же из серии «Нарочно не придумаешь». Куда я сунул эту цедулю? Михалыч, порывшись в портфеле, извлекает листок и с выражением начинает читать вслух. Закончив, взял в руки ложку, однако вместо того, чтобы зачерпнуть ею, поднял над головой:

– Вот, интересно мне, в какой каморке надо просидеть 40 лет, чтобы так хорошо сохраниться! Нет, я прекрасно её понимаю. Громкая музыка, все эти бум-бум-бум, нерусские слова песен, скачущие парни и девки, вызывающие наряды могут взбесить любого из тех «кому за тридцать», но надо же понимать, что время идет, мир меняется. Вот, Маша, скажи мне как коммунист коммунисту, что делать с такими сигналами борцов за чистоту идеологии.

– Петя, постой, я что-то не поняла, а Боря Рогов тут причём? – Мария Кузьминична повернулась от плиты к мужу.

– Тут тоже интересная, но отдельная история. В райкоме комсомола есть такой совмещенный инструктор Каплин, ты его должна знать. Он встречался с этим твоим Рогулиным. Что тот ему наплёл, я не знаю, но после этого Каплин развернул такую бурную культурно-массовую деятельность, что только перья полетели, – Владимиров, наконец, сумел донести ложку до рта и зажмурился от удовольствия, – хороша каша, что варит Маша! Ты у меня просто кулинарный гений!

– Ты мне зубы не заговаривай, дальше рассказывай, – довольно ворчит хозяйка.