— Что-то мало — снова заговорил Клепп — Если драккар хорош, то трудно его купить и за триста коров. Но пусть будет двести. У нас тридцать два гребца с одной долей, и еще Кленг с двумя долями, и еще Атли с пятью долями. У Хродвальда десять долей как у ярла.

— И десять за драккар — подсказал Хродвальд, и тут же осекся, искоса глянув на Брагги. Лицо бога было обманчиво спокойным, вот только привычная улыбка увяла. Хродвальд посмотрел на Атли. Старый скальд сидел молча, с бледным лицом. Оддрун тщательно вытер руки, и небрежно подвинул копье ближе к себе.

— Значит у нас… Так… Пятьдесят девять долей. Нарви ты говорил за корову шесть овец дают? Если ты даешь цену четырех драккаров, то на одну долю приходится… — Клепп на некоторое время замолк, подняв взгляд к потолку.

Хродвальд медленно повернулся к Клеппу, и попытался посмотреть на него так, что бы он понял, что следует заткнуться. Естественно он ничего не заметил.

А ведь предупреждение было ясным, поскольку его поняли и Нарви, и даже Айвен, тихонько отодвинувшиеся от Клеппа.

Только глупец спорит с богом. И если уж ты решил вразумить глупца, значит их теперь двое. Хродвальд перестал корчить рожи, и отвернулся, устремив взгляд на стол. Между тем Клепп продолжил:

— На одну долю выходит по тринадцать коров, и по две овцы. Или по одной корове, и семьдесят четыре овцы.

Клепп наконец посмотрел на остальных. Только глупец не знает, что слова важно говорить в то время, когда они нужны. Но еще важнее знать время, когда нужно молчать. А понять, когда говорить, и какие нужны слова, можно только смотря на того, с кем ты говоришь.

Но Клепп и был глупцом. Хоть и не совсем. Поняв что все молчат, он тоже опустил взгляд на стол, и невпопад добавил:

— Мой бог. Если я правильно посчитал.

— Принесите мне счетные камни — рявкнул Брагги.

Хродвальд не стал поднимать взгляд, опасаясь навлечь на себя гнев Брагги. Краем глаза он увидел, как пленница подошла к столу воинов, испуганно поглядывая на Брагги, прокралась за их спинами и положила руку на плечо Клеппа. Хродвальд очень удивился такой храбрости. Но ничего не сказал. Ничего не сказал и Брагги, хотя Атли потом рассказал, что бог удивился не меньше других. Атли смотрел в лицо бога чаще других, и не было причин, по которым ему нужно было бы лгать в таких вещах.

И только Клепп не удивился, а только успокаивающе похлопал свою рабыню по руке.

Слуги принесли счетные камни. В родном стадире Хродвальда, который теперь принадлежал его старшему брату Торвальду Большие Объятия, было много добра. Самые разные вещи, и даже некоторые, которым не нашли дела. Среди них похожие счетные камни. Но раб, который умел ими пользоваться, умер еще при их отце, и с тех пор никто не знал как заставить спящую в них магию работать. Хотя, старики говорили, что с ними было лучше…

Но что недоступно смертным, может сделать бог. Хотя и для Брагги эта магия не была легкой. Он пыхтел, тяжело вздыхал, и постоянно тер лоб. Хродвальд осторожно взглянул в лицо бога, и с ужасом заметил, что Брагги перестал улыбаться. Совсем. А ведь даже во время схватки с Эгилем Черным, с губ бога не сходила легкая улыбка. Но сейчас бог был серьезен. Если не сказать, зол.

Прошло много времени, которое Хродвальд провел слишком плохо, чтобы о таком рассказывать Наконец Брагги сказал:

— Семьдесят… Эм… Хм… Точно семьдесят… И одна. Да! Семьдесят одна овца на каждую долю.

Тревожная тишина наступила после этих слов. И даже слуги с кубками пропали. Брагги недоуменно посмотрел на прячущих глаза воинов за столом, и повторил:

— Ну, как я и сказал, я дам за каждую долю по одной корове и две дюжины овец….

— Хорошо! — тут же выпалил Хродвальд, и остальные закивали.