Утром суета постучалась к ним в дом, и бешеные скачки по лестницам начались. Трижды его сбивали с ног женщины. Он уже был готов к предстоящему ритуалу, и, как они выразились, мешался под ногами. Рем собирался вернуться в гостиную, но мать круто занесло на повороте, и она врезалась в него бедром. Отскочив, он снес рукой стенд, расплескал шампанское, и испачкал праздничный балахон. К слову об этом, по традиции Фатум совершали в ярко‑золотых одеяниях. Ная подоспела на выручку, и принялась замывать пятно. В любой другой день он бы отказался от её помощи, сейчас было совершенно не до принципов. Служитель церкви ожидал битый час, а они ещё не поднялись на борт корабля. Девушки собирались невероятно долго. В голове не укладывалось, чем можно заниматься столько времени.

Раздражение, нервы, и легкий мандраж, который не смог прогнать алкоголь, улетучились, как только на лестнице появилась Мари. Золотой цвет дополнял неземную красоту невесты, светлые волосы вились по открытой спине. Рукава балахона были узкими вначале и расширялись к концу, наполовину открывая руку, а длина подола доходила до пят. Грудь и шея закрывались плотно прилегающей тканью, игравшей на свету множеством огоньков. Остальная материя спускалась свободно, покрывая внушительного размера живот. Жених открыл рот, пуская слюну. Он словно видел её впервые, столбенея, и не мог поверить своему счастью.

Женщины прослезились. Оли взял ситуацию под контроль, подгоняя сентиментальных особ к кораблю, и сокрушаясь об опоздании. Мари грациозно проплывала мимо, а он ухватил за руку, прижимая ладонь к губам.

— Ты великолепна! — восхищенно выдохнул он, растрогав невесту. А про себя добавил: «Балахон удачный, прикрывает грудь», и Мари заливисто рассмеялась.

Корабль летел отмеренный срок, обстановка накалялась. Оли нервно болтал о чепухе, не имевшей отношения к событию. Рем теребил пальцы. В какой-то момент он поймал взгляд Агаты, и заметил, что у неё под глазами пролегли тени. «Думал, ты один переживаешь?», — прозвучало обиженно у него в голове. «Скажи Оливеру. Он должен знать». «После церемонии расскажу. Обещаю!» Она кивнула и отвернулась, спрятав сотрясавшиеся от дрожи руки. Он, наконец, уяснил, как глупо было скрывать неминуемое, и занервничал сильнее, чем раньше. Глава целителей давно не выходил на связь. Оставалось надеяться, что он сможет найти решение, ведь больше рассчитывать им не на кого. «Если только к Унде не вернётся сила небесного камня».

Как только приземлились, спешка возникла вновь. Она будто дремала во время полета. День на окраине разительно отличался от прошлого посещения. Завывал замораживающий кожу ветер, с неба сыпались белые хлопья. Кучка разношёрстных людей, объединённых одним событием и любовью друг к другу, поспешила зайти внутрь.

Рем притормозил у крыльца, снег ложился на щёки и таял. Температура снизилась, и местечко теперь походило на Снеж. Серое небо не пропускало солнечные лучи, спрятав от назойливых глаз жаждущих тепла обитателей. За озером возле домиков перебежками метались силуэты селян. Они мёрзли. Озеро уже не блестело водной гладью, корка покрыла его целиком, а сверху припорошило снегом. Природа буйствовала.

Он не чувствовал холода, да и ног тоже не чувствовал! Ледяной порыв взметнул волосы, зализывая назад, и обрамляя мужественное лицо. Не раз он собирался сбрить ненавистные пакли, но Мари нравилось запускать в них пальцы, а ему делать её счастливой. Рем стремился к этому всем своим естеством! Изначально маленький человек потерял всякий рассудок, и был готов практически на всё ради женщины своей мечты. Волею судьбы влюблённым всегда что-то мешало, и самый светлый момент не стал исключением, опечаливаемый обстоятельством, разрывавшим на куски сердце. На плечо приземлилась рука матери.

— Замёрзнешь, сынок. Пора. — Он кивнул, поправляя скатавшиеся ветром волосы, и шагнул навстречу судьбе.

Амина задержалась в гостях у Главы целителей ради, как он выразился, неусыпных наблюдений, которыми он лично не занимался. Система считывает показатели и оповестит, если поднимутся до критичного уровня. А потому мужчины пропадали в маленькой комнатке, где и совершали кровавые опыты. Девушка откровенно скучала и не собиралась вуалировать настроение. С женихом проблема разрешилась, но она не могла принять собственные изменения, и, разглядывая хребет в зеркало, доводила до исступления.

Наросты выглядели уродливо, нелепо. Она попыталась оторвать чешуйку с плеча, проступила кровь, и через мгновение выросла новая. Амина припомнила, что никогда не считала себя прекрасной, а в подростковом возрасте и вовсе ненавидела. Иронично, ведь сейчас ей казалось, что лучше уже и не будет. Информационный планшет вывел на экран фотокарточку былых лет. Скромная девочка, прыщавое личико, сальные волосы, молодая и по-своему обаятельная. «Что теперь? Мутант с отвратительным хрящом? Или, как там оно называется?».

Ярость вспыхнула в груди! Она сокрушалась, взбешенная платой за жизнь! Тьма не пугала. Наоборот. Девушка хотела, чтобы она сгустилась и поглотила её целиком. Разве могло быть просто?! Разве заслужила она шанс на счастье?! Кто угодно да, но только не она! Громкий писк раздражал рецепторы, график мгновенно замигал на часах Дана. Энергетическая составляющая превысила допустимые нормы, меняя цвет с жёлтого на агрессивный алый. Целители выбежали из комнатки. Девушка тряслась, сжав кулаки, а вокруг вибрировала еле уловимая энергия, волны рассекали пространство, кружились над головой. Она жмурилась, глазницы дергались. Шай сделал неуверенный шаг ей навстречу. Амина широко развела руки и выпустила накопившуюся в душе боль, а физическая пронзила спину.

На глазах у жениха, иглы хребта стремительно взмыли вверх, прорывая балахон, и разрывая на лоскутки. Она предстала перед ними в одних трусиках, а от шеи до поясницы торчали иглы. Они вернулись к первоначальным размерам, но шевелились, словно живые. Девушка повернулась и увидела себя в зеркале. Ярость отступила, возвращая уму ясность, и она ужаснулась. Жених дёрнулся, но Дан ухватил за плечо. Амина закрыла лицо руками и в голос разрыдалась.

Инцидент не обсуждали, щадя её чувства. Если вначале она считала себя уродливой, теперь попросту боялась. В любой момент могло случиться нечто непредвиденное и уничтожить мебель. «Или убить людей». Боязнь причинить Шаю боль непрестанно крутилась у неё в голове. Сама мысль об этом терзала сильнее жалости. «Наверное, это и есть любовь». Дан прервал мыслительный процесс, прокашлявшись над ухом.

— Есть минутка? — улыбнулся лучезарно, ехидствуя.

— Хоть две, — парировала она грустно.

— До того, как это…хм…случилось, что ты ощущала? — от него сквозило любопытством.

— Злость. Я ненавидела себя! — стиснула зубы.

— Стоп! — вытянул Глава руку. — Вот и причина. Ты должна обуздать эмоции и научиться управлять энергетическим потоком.

— Но как? Я не…