На следующий, 259 год до н. э. консул Луций Корнелий Сципион направился к Корсике и Сардинии. Оба этих острова находились в полной зависимости от Карфагена. Римлянам не стоило больших усилий подчинить себе Корсику, но когда они направились к Сардинии, то превосходящий числом пунический флот преградил им дорогу, и латинянам пришлось быстро причаливать к берегу.

Сципион осадил город Ольбию на Сардинии. Этот город был хорошо укреплен, и взять его с ходу не удалось, а силы римского войска таяли. Консул снял осаду и вернулся в Рим, чтобы набрать новых людей. После этого он возвратился к Ольбии и все-таки захватил ее. Полководец с уже знакомым нам именем Ганнон был убит под стенами Ольбии, и консул похоронил его с почестями.

На шестой год Первой Пунической войны римляне снова оказались в выигрыше. Они получили Корсику и Сардинию и хорошо нажились на этой добыче. В Рим привели множество пленных, а в самом Вечном городе отпраздновали новый триумф.

Однако следует отметить, что до самого окончания Первой Пунической войны на обоих островах — и на Корсике, и на Сардинии — местное население не соглашалось принять власть Рима. Там продолжались волнения и вспыхивали все новые и новые мятежи против новоиспеченных хозяев.

Тем временем, сменив несчастного Ганнона, на Сицилию прибыл Гамилькар.

С его появлением дела у римлян пошли хуже. Этот пунийский военачальник не только побеждал их в небольших сражениях, которые умело навязывал, но и помогал себе пропагандой, повествующей всем желающим об алчных, ненасытных и вероломных деспотах из Лация. В результате многие города вновь переходили из рук Рима к Карфагену.

Римляне скрежетали зубами, однако противопоставить убедительному обаянию Гамилькара ничего не могли, и скоро практически все приморские крепости перешли в руки карфагенян.

В самом Риме война больше не встречала энтузиазма и поддержки. Она не приносила дохода, наоборот — становилась разорительной. Сенат издал указы, по которым обеспечение римского флота матросами и полным их содержанием разверстали на всех граждан в соответствии с их достатком.

Помимо вольноотпущенников и рабов, на римском флоте служили и союзники Рима, италийцы. Равные с «настоящими» римлянами, гражданские права италийцы получат значительно позже, а пока они были людьми второго сорта[31]. Недовольство этой среды было постоянным и периодически выплескивалось наружу: несколько тысяч матросов из числа союзников (они принадлежали к италийскому племени самнитов) открыто объявили о нежелании служить на римском флоте. Мятежников поддержали рабы, которым также не улыбалась перспектива погибнуть вместе с квинквиремой во время боя за чужие интересы. Однако заговор своевременно раскрыли и подавили.

Показательной была сама возможность возникновения мятежных настроений в римской армии. Социальная обстановка в Риме находилась на грани взрыва.

В 260 году до н. э. в этрусском городе Вольсинии началось восстание рабов. К мятежу присоединились жители города, также недовольные политикой «старшего брата». Римлянам пришлось направить против этрусков легионы под водительством консула Фабия. Только после осады, изнуренные голодом, повстанцы сдались, Фабий жестоко расправился с мятежниками, а город сравнял с землей.

Римляне, естественно, не предавали широкой огласке подобного рода «славные» эпизоды, но кое-какие сведения о них сохранились. Характерно, что недовольство объединило низшие классы, рабов и вольноотпущенников, с италийскими союзниками Рима, самнитами и этрусками.

Помимо прочего, союзники были оскорблены обыкновением Рима все победы приписывать в первую очередь (или даже исключительно) себе любимому. Например, после победы возле мыса Милы возникли, как сообщает честный Полибий, «распри между союзниками и римлянами из-за того, кому из них принадлежала честь победы в битве». Дело не только в престиже и славе; официально признанный победитель также официально получал право на большую часть добычи и право грабежа — римляне не только тешили свою неуемную гордыню, но и умели считать деньги.

Об этих распрях стало известно и карфагенянам. Пока римляне разбивали свой лагерь, Гамилькар внезапно атаковал их и истребил около четырех тысяч человек. Очевидно, такая операция стала возможна именно из-за отсутствия в римском лагере должной дисциплины.

Тем не менее в 258 году до н. э. римские легионы на Сицилии продолжали одерживать победу за победой. Пали Гиппаны, Митистрата, Камарина, Энна, Камик, Гербес. Особенно жестокой оказалась судьба Митистраты: карфагенский гарнизон, размещенный в этом укрепленном городе, долго сопротивлялся, но все же оставил крепость. Тогда жители открыли захватчикам ворота и сдались на их милость. Милости, впрочем, они никакой не получили: римляне продали в рабство тех, кто избежал резни, а город подчистую разграбили. Камарина и Энна были захвачены с помощью осадных машин; римляне снесли стены Камарины. Затем они с моря осадили Липары.