Только мной сегодня все воспринималось сквозь призму плохого настроения. И за улыбкой виделся оскал, десяток стражей на дверях зала пугал, а громоздкое сооружение, прячущееся за ширмой, доверия не внушало.
Следующий час я наблюдала за унизительной процедурой проверки на девственность. Никогда не понимала этого интереса к чужой личной жизни и никогда не пойму…
Очередную девушку завели за ширму и что-то с ней там творили целых пять минут. И вроде ничего неприличного. Ну, не скорострел же их уважаемый император? Да, и девушка уже двенадцатая по счету.… Только что ж он там с ними делает, что выходят они все пунцовые и сбегают так спешно, словно покидают место преступления?
«Даже император не восспольззуетсся ссвоей власстью, чтобы ссклонить гайнэ к близоссти», — мысленно перекривляла я Ми-Раша. Как же… не воспользуется… Свежо предание, да верится с трудом.
Я была двадцать второй. Получив номерок, очень обрадовалась, решив, что Их Высочеству молодецкой силы не хватит на двадцать девиц. Даже с учетом «всунул-вынул и пошел».
Двадцать первая ступила на пьедестал, на котором была установлена ширма и кресло по виду гинекологическое, под сальные взгляды охранников, а спустя несколько долгих минут вылетела как ошпаренная:
— Двадцать вторая!
Не делая ни шагу в нужную сторону, молча принялась расстёгивать пуговки на платье. Специально выбрала с застежкой на груди, такое и снять и одеть я могу сама.
— Что вы делаете? — возмущенно засопел распорядитель.
— Раздеваюсь, — пояснила я свои действия.
— Видеть кандидатку в гайнэ обнажённой может только Его Величество!
— Тогда как вы собираетесь проверять девственность? — удивилась я.
— Артефактом, — он не сказал, но не произнесенное слово «дурочка» так и зависло в воздухе.
Пожала плечами, усиленно похлопав ресницами, и принялась застегивать уже расстегнутую вереницу мелких пуговиц обратно.
— Пройдите за ширму!
— Вы же сказали, что не можете видеть меня обнаженной!
— Так я и не вижу! Не задерживайте, — в одночасье, преодолев три разделяющих нас шага, дернул он меня за руку.
От такого обращения грудь, не сдерживаемая нижним бельем, вывалилась в распахнутое до пупка платье.
— Похабный негодяй! — отвесила я свободной рукой пощечину распорядителю.
— Что здесь происходит? Почему так долго?