«Не буду», — расхохотался в моей голове карас.
Закатила глаза ошарашенная этими сногсшибательными новостями. Если за караса мне грозит смерть, то за самадара — носителя живого пламени, прозябание с ограничивающими браслетами в золоченой клетке и служба на благо императора.
«В общем, как не крути, а ты, Танюша, попала», — резюмировал внутренний голос, подытоживая возможные варианты развития событий и ощущая, как затягивается удавка на шее. Эх, мне бы хоть немножечко знаний и умений этими могущественными силами распоряжаться. А пока есть шанс, что самадар или карас вырвутся из-под контроля, и тогда само мое существование будет под вопросом.
«Как тебя зовут хоть, карас?» — обреченно поинтересовалась я.
«А говоришь, читала…», — обиженно заметил карас и, вспорхнул с ветви, устремляясь вверх.
Щелкнула себя ладошкой по лбу:
«Точно!»
— Что-то сслучилосссь? — забеспокоился заметивший мой жест Ми-Раш.
— Комары, — сорвалась с языка отговорка.
— Ко-мо-рри? — по слогам прошипел змеехвост.
Закатила глаза, понимая свой вызванный рассеянностью прокол — в этом мире не было привычных для нас насекомых, а тех, что были, лучше обходить седьмой дорогой.
— Листик с дерева слетел, — не придумав ничего умнее, буркнула я и тут же начала жалобно канючить: — Долго еще ехать? Я устала. У меня ножки затекли. Мне в кустики нужно.
— Осталосссь немного, — брезгливо поморщился Ми-Раш, — Дальшшше еще два чассса езды магроном, а потом проход через расссветные арки.
Я понятливо кивнула и притихла. Имянаречение караса и самадара были первостепенной задачей, потому что, если верить книге, пока я их не назову, управлять ими не смогу. Любое и простое имя не годилось — оно могло ослабить своего носителя, а легкоузнаваемое чревато риском захвата власти над сущностью и надо мной в целом.
Оставшаяся часть пути ушла на это довольно странное занятие. Я вспоминала, мужские и женские имена, но взять обычное не позволяла интуиция и непонятное мне ограничение в пять букв, а когда же в голове всплывало, что-то давно забытое и красивое, внутри меня протестом всплывало твердое «нет» и приходилось начинать все сначала.
Так и продолжалось до тех самых пор, пока я не увидела этот самый — магрон — огромный, состоящий из нескольких вагонов, легкоузнаваемый паровоз, словно воспроизведенный с картинок начала девятнадцатого века, с теми же трубами и клубящимся дымом над ними, только не черным, а красным.
То ли меня вымотали бессонная ночь и путешествие на харббах, то ли тихая укачивающая езда под равномерный стук колес стала причиной, но не прошло и пяти минут с момента посадки в вагон магрона, как я просто отключилась, словно кто-то невидимый вытащил из меня батарейку.
В голове вертелось всякое. Я летала вороном…
«Карасом», — поправил меня кто-то каркающий, и подо мной проносилась земля — леса сменялись полями и озерами, маленькие домики прятались в деревьях, а между ними цветными клаптиками виднелись обработанные поля, пока синекаменный город не встретил меня отблесками розоватых лучей заходящего Кайра.
Карас замер у одного из высоких витражных окон, являя мне троих мужчин одетых вполне в современную одежку — брюки прямого кроя, простые тонкотканые сероватые рубашки на шнуровке и кожаные жилетки или прямого кроя пиджаки.