— Это не я. Это Тальма. Все, что лежит за пределами интересов Тальмы, не существует.
Анри, наслаждаясь солнцем и свежим воздухом, начал рассказывать:
— В Вернии после отделения от Тальмы четверть века назад было две революции со свержением королевской власти и две её реставрации. Если быть честным до конца, то даже три реставрации: первая при освобождении от Тальмы, и две после революций. Мой отец — это практически третья волна реставрации. Сперва королевский род истребляла Тальма, потом дважды сам народ Вернии… Представляете, какая дальняя ветвь королевского семейства Верт-Альдис-Орбруков сейчас сидит на троне Вернии? Мой дед и мой отец грезили своей голубой кровью, я же полагаю, что ни один микроскоп мира не найдет ту самую голубую каплю Верт-Альдис-Орбруков в моих жилах… Вторая реставрация королевской власти произошла в Вернии десять лет назад. Мне сейчас двадцать девять. Ваши выводы, Андре?
— Вы до девятнадцати лет…
Он криво улыбнулся:
— …и не грезил троном, в отличие от моего отца и деда. Я грезил небом, я хотел плавать по миру, я хотел участвовать в гонках за приз Трех океанов. Да, я сейчас понимаю, что все это останется в мечтах. Я понимаю, что должен буду принять трон рано или поздно, но лучше все же как можно позднее, я отдаю себе отчет, что должен вести себя как принц, но с некоторыми людьми, например, как с вами, мне хочется быть самим собой.
— Я поняла: вам позарез нужны мои пароэфирники…
— Можно и так сказать, — рассмеялся принц.
Андре отпустила руку принца и пошла сама — так было удобнее, она привыкла надеяться только на саму себя:
— Хорошо, честность в ответ на честность.
Анри дернул ворот свитера:
— Что-то мне страшно уточнять про честность в чем вас заставила говорить со мной откровенно.
Андре рассмеялась:
— Пусть это останется тайной. — Она заметила куртину нарциссов, растущих возле паровой трубы отопления, и легко сошла с дорожки, присаживаясь возле цветов и любуясь. Анри замер за её спиной, возвышаясь как башня:
— Простите, я веду себя как развалина, а не как галантный кавалер. — он завертел головой в поисках цветочниц. — Я сейчас вам…
Она пальцами осторожно прикоснулась к полупрозрачному, побитому морозами лепестку:
— Не надо. Просто… Смотрите, какая тяга дарить весну и надежду несмотря на морозы и снег. Какая сила в простом цветке — жить наперекор всему. — Она встала и грустно улыбнулась: — Это поразительный пример. И этот нарцисс, к сожалению, похож на наш мир. Мы все живем и цветем наперекор войнам и желаниям сильных мира сего.
Кажется, в этот раз она все же достала принца — он вскинулся, готовый то ли оправдываться, то ли обижаться:
— Я…
Андре качнула головой: