Свернув на соседнюю улочку, я повернул в сторону Аллеи Творцов. Улицы Анкбурга образовывали несколько колец. По центру располагалась торговая площадь. Это место было полностью во власти торговцев и покупателей. Вокруг площади располагалась Аллея Ремесленников. Окна и двери их лавок выходили на торговую площадь, а другая часть дома, которая была жилой, выходила на сторону Аллеи. Ремесленников всех мастей ценили в городе, ведь они производили нужные вещи, начиная от одежды и заканчивая оружием и доспехами. Следом шла Аллея Творцов. Здесь нашли приют художники, барды, танцоры и все, кто причислял себя к этому обществу. Зачастую на Аллее Творцов можно было услышать выступления артистов и художников, воплощающих на холсте красоту города или его жителей. Именно сюда мне и нужно было попасть.
— Вот бы Соньку сюда! — воскликнул я, глядя на это великолепие. Затем, я поймал себя на мысли, что путь сюда не из самых приятных, поэтому тут же устыдился своего желания. Но если бы София попала в Анкбург каким-нибудь более гуманным и безболезненным способом, ее талант здесь бы точно оценили. Тем более, скрипачей здесь не было.
Пробравшись практически в конец улицы, я наткнулся на яркую вывеску. На ярко-красном фоне красовались золоченные губная гармошка и лютня. Надпись гласила: «Громыш и Ленс». Я на месте! Подойдя к двери и осмотревшись по сторонам, я подцепил лапой массивную ручку, которая с громким стуком вернулась на место. Дверь не открылась, поэтому я повторил нехитрый прием.
— Тебе чего? — дверь распахнулась почти молниеносно, и здоровенный бугай уставился на меня. — Ух ты, какой у нас гость необычный.
Лицо здоровяка сразу приняло добродушный вид. Теперь он казался не таким большим и грозным, как на первый взгляд. Все-таки мой необычный внешний вид дает результат.
— Добрый день, — поприветствовал я здоровяка. — Мне нужны Громыш и Ленс. У меня есть к ним… дело.
— Дело говоришь, — протянул здоровяк, пропуская меня внутрь. — Проходи по лестнице наверх, расскажешь, что за дело тебя привело к нам.
Здоровяк с громким стуком захлопнул дверь и запер ее на засов. Увидев мой недоуменный взгляд, он улыбнулся и успокоил меня:
— Это для безопасности. Шастают тут всякие.
В глубине души надеясь, что я не отношусь к «всяким», я последовал за хозяином дома. Мы прошли по деревянной лестнице на второй этаж и остановились в коридоре. Интересно, зачем им всем первые этажи, если что Архивус, что Громыш с Ленсом сидят на втором? Это так принято?
— Ленс, к нам гости, — пробасил здоровяк, отталкивая дверь в просторный кабинет.
Внутри царила рабочая обстановка и железный порядок. Книги, коих было совсем немного, были аккуратно расставлены по полкам шкафа, на столе, за которым сидел хозяин кабинета, листы были разложены в ровные стопки, а чернильница стояла в стороне на положенном ей месте. Целый ворох перьев, побывавших в использовании, говорил о том, что их владельцу часто приходится писать. Если бы не картина, висящая на стене, я бы ни за что не поверил, что оказался в доме людей, посвятивших свою жизнь искусству.
Нас встретил высокий худощавый мужчина. Его живые глаза мгновенно пробежались по мне, оценивая каждый клочок моей шерсти. Спустя мгновение он поднялся из-за стола и направился к нам.
— Привет, Рыжик, меня зовут Ленс, а этого великана — Громыш, — Ленс протянул мне руку, думая, что я смогу ее сжать. Я протянул ему свою лапу и вложил в ладонь. Это нисколько не смутило музыканта, потому как он тут же сжал ее и затряс.
— Меня зовут Рыжехвост, — представился я.
— Отлично! Рад знакомству, — Ленс круто развернулся и направился к своему креслу, на котором сидел, когда мы вошли. — Располагайся, вон там есть уютный диванчик и рассказывай, что привело к нам помощника Архивуса.
Громыш неподвижно стоял у двери, приняв безучастный вид, поэтому я проследовал к дивану, расположился там и посмотрел на Ленса. Нужно было как-то начать разговор, и я начал, правда совсем не с того, с чего хотел.
— Красивая картина, — похвалил я, рассматривая пейзажи, выполненные маслом. Эта картина выбивалась из общего интерьера комнаты и привлекала внимание.
— Мазня, — небрежно бросил Ленс, махнув рукой. — Моя первая работа, потому особенно дорога.
— Ты это, говори, что хотел, — пробасил Громыш.