Мужчина укоризненно уставился на меня, призывая к совести. Зря, по отношению к нему она у меня умерла уже на второй час совместного путешествия.

— Издеваешься? — тихо спросил он. Наверное, для пущего эффекта.

— Ты сам первый начал, — так же тихо ответила я. И, подумав, добавила. — И вообще, не нужно на меня так смотреть, я же в положении!

Реджинальд, в черном зрачке которого начинал зажигаться красноватый огонёк, моргнул. Огонёк пропал… Что заставило меня задуматься, не привиделось ли мне. В самом деле, не настолько же отличаются маги от обычных людей, чтобы менять цвет глаз.

— Ну хорошо, — на губы мужчины вернулась легкая полуулыбка, по которой нельзя было понять, о чем он сейчас думает. — Объявляю перемирие.

Сказано это было таким тоном, будто он имел ввиду «пусть победит сильнейший». Но я всё же кивнула:

— На этот вечер. Но потом ты у меня так просто не отделаешься… Любимый, — всё же не удержалась, чтобы не подтрунить, я.

— Даже не сомневаюсь, — тихо пробормотал Реджинальд, упорно хмуря брови. Но я всё же была уверена, что видела улыбку, пусть он и скрыл её за кружкой.

В этот момент передо мной со стуком поставили тарелку, и голос трактирщика огласил:

— Все лучшее для дорогих гостей!

Я понятия не имела, что делать в подобных случаях, поэтому просто вежливо кивнула пухлому мужчине и уставилась на принесенную еду.

Реджинальд вернулся к обсуждению охоты с трактирщиком, но краем глаза посматривал за мной. На его месте мне бы тоже было интересно — вишь ли, зверек дивный, болотная кикимора, и за столом.

На тарелке гордо возлежал кусок… Кажется, какого-то темного хлеба, слева от него зажаренное мясо и порубленный кусками корнеплод с какой-то зеленью сверху. К тарелке прилагалась ложка — и тут я восхвалила высшие силы за то, что читала книги и слушала Румяну. У неё столовых приборов было немного — всего ложка, да вилка только о двух зубчиках, но сейчас это буквально меня спасло. Ну, или просто не позволило мне ударить в грязь лицом. Учитывая, что я представляла сейчас все болота — репутацию поддержать было важно.

На всякий случай я покосилась на мужчину, который сидел через проход от нас — тот довольно быстро и ловко орудовал ложкой. Понаблюдав за ним где-то с полминуты, я, наконец, рискнула попробовать самостоятельно.

И, хвала всему сущему, у меня получилось! Я немного неуклюже зачерпнула с тарелки этого самого беловатого корнеплода, но все-таки получилось. А всё, что я сделаю не так, пусть спишут на беременность, потому что я не в силах придумывать что-то другое.

Когда я расправилась со всем, кроме мяса, и напряженно думала о том, как к нему подступиться, Реджинальд наклонился ко мне и прошептал:

— Жаркое здесь можно есть руками, — после чего как ни в чем ни бывало вежливо не согласился с трактирщиком по поводу каких-то метательных кинжалов. Эх, смертные. Всё об убийствах, да об убийствах, нет, чтоб о вечном.

Впрочем, Реджинальду я все равно была безмерно благодарна, когда с чистой совестью отламывала куски сочного мяса руками.

Наконец, задушив муки совести за то, что я только что съела какую-то зверюшку, я вытерла руки о полотенце и соизволила прислушаться к разговору. А дискуссия, к слову, шла весьма оживленная, причём на очень знакомую мне тему.

— Вы, — убеждал трактирщик Реджинальда. — Через лес не езжайте, гиблые это места.