– И правда. Что это с ним?

– Тоскует. Хозяина, знаешь ли…

– Да ну?! Не может быть!

– Может. Он бросился под танк.

– Ох ты-ы… Тут шансов мало. Но есть. Есть! Его хоть нашли?

– Какое там, – махнул рукой Васильев.

– Эх вы! Надо искать. Не там искали, не там!

– Там. Саперы все видели. Они были рядом. Ладно, чего уж теперь. Ты-то с какой бедой?

– Да не с бедой я! Бумажка нужна. Контузило малость. Сутки пролежал – отпустило.

– Не тошнит? Не мутит? В ушах не звенит?

– У артиллеристов всегда звенит.

– Фамилия, имя, возраст, звание? – спросил Васильев, доставая блокнот.

– Старшина Губин. Иван Захарович. Сорока двух лет. Девятнадцатый артполк.

– Получай, Иван Захарович, справку и дуй к своей пушке. Дырявь их танки! Дырявь, потроши и жги!

– Есть, жечь! – молодцевато козырнул старшина. – А капитана Громова все же поищите. На войне всякое бывает. Я вон читал, один летчик без парашюта с тыщи метров сиганул – и ничего, жив-здоров, опять летает.

И тут появилась Маша. Она прибыла с передовой, сопровождая очередную партию раненых. Оборванная, с ссадиной на лбу и разбитыми коленками, она совсем не походила на ту хорошенькую женщину, какой была неделю назад. С Васильевым она виделась не раз, но все мельком. А тут ее прямо-таки бросило к доктору.

– Товарищ капитан…

– Да ладно тебе, – поморщился Васильев.

– Товарищ капитан Коля, – улыбнулась Маша, – очень рада вас лицезреть.

– Ну и видик у тебя.