Однако никто ко мне не зашел. К своему удивлению, я совершенно спокойно перекусил и теперь лежал в палате, думая о своем. Как ни странно, сколь я не старался направить поток своего сознания на решение семейных проблем, ничего не выходило, я постоянно отвлекался на мысли вроде: «Если кто-то засунет в скафандр Бернара несвежий сухпай, то он сразу подумает на меня, или все-таки допустит, что это мог сделать кто-то еще?»

Я думаю, что это связано с тем, что я дошел до стадии, когда становиться все равно. Так устроен человек, если его очень долго пинает судьба, он перестает реагировать на эти удары, встает и идет новым путем.

Яркий пример этого я видел, будучи студентом. Моему сокурснику за один месяц свалилась целая куча невзгод. Он совершенно незаслуженно засыпал пару зачетных работ, затем его научный проект завернули по причине того, что сворачивали исследования в этой области. Его девушка предпочла ему кого-то постарше. И наконец, из дома пришло известие о том, что его дед ветеран последней войны тронулся умом и устроил дебош.

Все это топило его, проблемы росли как грибы. Пытаясь сделать что-то с жизненными проблемами, он упускал учебу. Наверстывая учебу, он упускал из виду ситуацию дома. И так по кругу. В конце концов, он один на всем потоке умудрился завалить простейший зачет по истории. Когда огласили этот результат, он вдруг улыбнулся, взял свои пожитки и просто вышел из аудитории, помахав всем рукой на прощание.

Больше в институте он не появлялся. Но я знал, что он совершенно спокойно поступил в институт при агентстве теоретической физики. Закончил его с отличием, получил интересную работу, женился и жил счастливым.

Тоже самое, видимо происходило теперь со мной. Я был не из того теста чтобы окончательно сломаться под натиском этих проблем. Но и недостаточно сильным чтобы решительно им противостоять. И тут я просто решаю: «Ну, все надоело мне тащить это коромысло». Просто снимаю с себя ношу и ухожу налегке.

Я вижу возможность новой жизни на руинах старой, осталось только выстроить ее так, чтобы как можно меньше пришлось общаться с призраками прошлого и тогда я смогу все это преодолеть. По прилету на Землю попробую устроиться на другую работу, например фермером. Вместо того чтобы улететь подальше от Земли, я прильну к моей родной планете, как сын к матери. А почему нет? По-моему неплохой вариант, пойду от обратного.

Тут вдруг я услышал шум в коридоре. Там, судя по звуку, толпилась целая толпа народа, и все они очень крепко ругались. Я как можно быстрее на одной ноге припрыгал от кушетки до коляски, примостился на сиденье и покатился к двери. Там за дверью, в маленьком предбаннике, происходило что-то из ряда вон. Но я пока не знал что именно. И тут вдруг завыла общая тревога. На безе произошла какая-то беда!

Я рванул к двери что есть мочи и открыл ее. Первое что я увидел, это то, что весь пол просто залит кровью. Не скажу что я очень нежный человек, но в коридоре все напоминало декорации к фильму ужасов. Большая лужа крови на полу, на стенах кровавые отпечатки от ладоней. От лужи к двери в основной коридор идет толстый кровавый след.

И при этом вокруг все время кто-то мельтешил. Наконец я увидел, что в основании лужи сидит Фрам. Около него на коленях видит Перес, а рядом с ним метался Гарсон, и постоянно что-то орал.

Фрам ранен в руку, я видел, что вся его рука в крови. Но тут Перес немного сместился в сторону и я увидел, что он источник крови вовсе не на руке. Перес зажимает салфеткой гигантскую рану на горле Фрама. Горло было рассечено так, что голова Фрама почти была отсечена от тела, тут невозможно было что-то сделать. Фрам умирал. Он уже не мог хватать ртом воздух, глаза расширились, лицо побледнело. Фрама ранили пару минут назад, и теперь уже все было кончено.

– Кириллов! Быстрее в операционную! Возьми перевязочный пакет, и тащи его в основной коридор, там все увидишь! Там Бернар… ранен. И аккуратней там. Да не медли, мать твою! – заорал Перес.

Я настолько быстро насколько позволяло кресло, покатился в операционную. Найдя экстренный пакет, я тут же рванул туда, куда сказал Перес. При выезде из комнаты я оглянулся на Фрама и заметил, что его глаза остекленели, руководитель нашей экспедиции умер. Гарсон остался подле него. Перес же схватил свой ящик и рванул по коридору в ту же сторону что и я.

– Алекс, давай пакет!

Я кинул ему экстренный пакет, он налету схватил пакет и выбежал из двери. Я ринулся за ним, работая руками что есть мочи, но передвигаться быстрее на кресле уже нельзя было физически. Я осознавал, что Фраму я уже ничем не мог помочь. Можно подумать, что я очень черство отреагировал на увиденное, но я находился в шоковом состоянии и просто еще не мог осознать, что Нильс умер окончательно и бесповоротно. Мой мозг работал в ту секунду только как фиксатор информации.

Оказавшись в коридоре, Перес тут же кинулся к кому-то, что лежал на полу и метался в агонии окруженный лужей крови. По голосу я понял, что это Бернар, но узнать его я не мог, он был весь в крови, а лицо исказила гримаса. Но он хотя бы был до сих пор жив. Я увидел дальше по коридору труп Раджича, Мирко лежал чуть поодаль с воткнутым в глазницу ножом. Он лежал на боку и слегка недоумевающий взор был обращен как раз в мою сторону. Нож вошел в глаз по самую рукоять, Раджич умер мгновенно, даже не успев ничего понять.

Еще одно тело без головы, зацепилось рукой за магистральный провод, идущий вдоль стены и безвольно повисло на нем. Голову тело потеряло вследствие прямого выстрела пневматического пистолета предназначенного для размельчения твердых пород, лежащего как раз на полу неподалеку. Все вокруг было в ошметках этой самой головы. Методом исключения я понял, что тело принадлежало Селиванову. Но пока никак не мог разобраться, что тут все-таки произошло.

– Алекс! Можешь на полу посидеть, мне надо Бернара довести до операционной.