Штаты психиатрических больниц должны быть усилены врачами для проведения профилактической работы и выездов в уезды для консультативной и инструкторской работы по организации забот о душевнобольных в деревне и для невро-психиатрической профилактической работы в уезде. В штаты нервных и психиатрических больниц должен быть введен кадр обследователей из среднемедицинского персонала для развертывания диспансерной работы. При психиатрических больницах должны быть организованы невро-психиатрические комиссии по оздоровлению труда и быта и при них образован фонд социальной помощи.
Недостаток невропатологов и психиатров заставляет уделить особое внимание мерам по привлечению врачей на эту работу путем расширения штата интернов и аспирантов при клиниках, институтах и больницах. Таким образом, 1 съезд психиатров и невропатологов констатировал, что хотя в области организационной психиатрии еще многое необходимо улучшить, все же к 1927 г. были не только в основном восстановлены старые больничные учреждения, но с организацией диспансеров начало укрепляться в жизни и новое советское профилактическое направление, широко шла и разработка практических клинических вопросов.
Значительный, хотя и временный, ущерб развитию профилактического направления в психиатрии нанесли фрейдистские педологические извращения, которые переносили на советскую почву реакционные американские педологические теории.
«Чудовищно-архаически, — писал Залкинд[112], — звучат теперь «авторитетные» утверждения о незыблемости и единстве физиологических законов и о непреложности основных педагогических правил… Надо положить начало социологической антропофизиологии… революционной педагогике… Социологический динамизм человеческого тела глубочайшим образом подтверждается учением об условных рефлексах и другой областью биологических знаний — «психотерапией“».
Не без влияния теорий Залкинда на заводах Ленинграда, Москвы, Харькова были организованы кабинеты психогигиены умственного и промышленного труда, ставившие себе задачу «помочь заводским организациям в рационализации распределения и подбора (психотехнический отбор) рабочей силы»; в средних школах шло поголовное педологическое обследование школьников. Педологи, стремясь к «развитию социальных эмоций» в комсомольских и пионерских организациях, отбирали неуспевающих под особое воспитательное руководство, надеясь рефлексологическими и фрейдистскими методами быстро переделать организм и сознание советских граждан.
В конце января 1930 г. под руководством А. Б. Залкинда в Ленинграде был созван съезд по изучению поведения человека, «включавший, как говорилось в материалах съезда[113], 12 научных специальностей и собравший 1400 человек членов из всех уголков Союза».
Съезд по поведению человека ставил своей задачей «борьбу с идеологическим и практическим разнобоем среди наук, изучающих нервно-психические процессы человека» и переделку педологами-психотерапевтами с самого детства в школе всего биологического организма.
Л. М. Розенштейн, ездивший вместе с Залкиндом на I Международный съезд по психогигиене в Вашингтоне, увлеченный соединением в Америке диспансерного направления с появившимся там после войны движением педолого-психогигиеническим[114], стал мечтать об объединении профилактики с психогигиеной, об объединении медицинской профилактики с залкиндовским фрейдистским «эмоциональным» воспитанием.
Как известно, психогигиеническое движение стало распространяться в Америке и на Западе после войны в качестве мировоззрения умирающего капитализма — империализма. После войны образовались психогигиенические лиги чуть ли не во всех странах мира (например, в 1920 г. была основана «Лига гигиены и профилактики психических болезней» во Франции, в 1923 г. — в Англии). Материально необеспеченные и, стало быть, «неполноценные» массы стремились к власти — по Фрейду, к получению побольше удовольствий; эти массы надо было успокоить, не дав по существу ничего. Американские психогигиенисты учили, что фрейдовский психоанализ в умелых руках может узнать все сокровенные потребности пациентов, которые возникают из влечений к удовольствию. Благодаря выявлению такой потребности, влечения посредством психоанализа будут изжиты (катарзис) и соответствующим внушением превращены (сублимация) в «полезную» деятельность; психиатры-фрейдисты могут, таким образом, сделаться руководителями всей жизни масс и отвлечь их от революционной борьбы.
По Фрейду, единственным двигателем культурного развития признавались животные потребности человека, бессознательные влечения (половые прежде всего), сознание, «цензура», по Фрейду, только дезорганизует работу инстинктов, а вовсе не направляет их. Деятельность человека, по Фрейду, определялась не отображением в его голове реального вне его находящегося мира, а внутри него находящимися неизменными инстинктами, т. е. учение Фрейда было явно идеалистическим.
Работы Фрейда, написанные в 900-х годах, особенно «Я и Оно» и «Табу и Тотем», показали и крайнюю реакционность его учения, направленного только на службу интересам пресыщенных богачей эпохи империализма. Двигателем «культуры» в этих произведениях признается уже не естественные все же для животных инстинкты,
Фрейд, как известно, в своих построениях вначале исходил из изучения психики невротиков, но позже он не делил людей на больных и здоровых — все одинаковы: одни находят удовлетворение в неврозе, другие — в творческой сублимации; «всеобщий невроз навязчивых состояний («принцип повторения») является, по Фрейду, источником всей идеологии человечества, религии и нравственности, всей культуры». Трудно представить что-либо более реакционное, чем все эти утверждения.
Прекрасную характеристику учения Фрейда дал И. П. Павлов[117] «…Когда я думаю о Фрейде и о себе, — говорил Павлов, — мне представляются две партии горнорабочих, которые начали копать железнодорожный туннель в подошве большой горы — в человеческой психике. Разница состоит, однако, в том, что Фрейд взял вниз и зарылся в дебрях бессознательного, а мы добрались уже до света и выйдем когда-нибудь на воздух, закончим туннель… Изучая явления иррадиации и концентрации торможения в мозгу, мы по часам можем ныне проследить, где начался интересующий нас нервный процесс, куда он перешел, сколько времени там оставался и в какой срок вернулся к исходному пункту. А Фрейд может только с большим или меньшим блеском гадать о внутренних состояниях человека. Он может, пожалуй, стать лишь основателем новой религии, как Геккель, Вейсман и другие немцы…».
Почему же происходили эти ошибки в психиатрии? В первую фазу, как назвал товарищ Сталин, которую проходило социалистическое государство со времени Октябрьской социалистической революции, в период подготовки условий для полной ликвидации эксплоататорских классов, в период забот о привлечении крестьянина-середняка к союзу с пролетариатом, в период новой экономической политики (НЭП) задача перевоспитания людей в духе социализма «не получила в этот период, — как говорил товарищ Сталин, — серьезного развития»[118]. Специалисты были буржуазными… «наука, техника, искусство — в руках специалистов, в их головах», а «они восприняли всю свою культуру от буржуазной обстановки и через нее. Вот почему они на каждом шагу спотыкаются и делают политические уступки контрреволюционной буржуазии» [119].
Среди расслоившейся интеллигенции, не говоря о тех ее слоях, которые пошли с буржуазией, даже более демократически настроенная ее часть в медицине — земские врачи, идеологически была убеждена в надклассовой своей сущности, не верила в творческие способности масс, хранила традиции «золотой страницы земской медицины», как выражались ведущие пироговцы, когда врачи-просветители, вопреки земцам, «представляли общественность, культуру и несли ее в темные массы».
Крестьянин-середняк колебался, будучи недоволен по необходимости введенной во время гражданской войны продразверсткой. Лишь «счастливая особенность» Октябрьской социалистической революции, выражавшаяся в том, «…что освобождение крестьян от помещичьей кабалы в России, в отличие от Запада, произошло под руководством пролетариата»[120], содействовала сохранению его революционности и расчищала путь для распространения идей социализма в широких крестьянских массах.
Введение вместо продразверстки натурального налога, введение новой экономической политики было временно необходимо, чтобы создать известную свободу торгового оборота крестьянских излишков и заинтересовать крестьянство в увеличении посевов и подъеме производительности сельского хозяйства, чтобы быстро достать необходимые для оборота промышленные товары. Но, с другой стороны, новая экономическая политика способствовала некоторому развитию мелкобуржуазных стремлений, создавала надежды у врагов социализма: «Нег того момента, когда бы наши враги не старались захватить хоть какую-нибудь щелочку, в которую можно было бы пролезть и повредить нам»[121]. Кулачество, народившаяся нэпмановская буржуазия, «сменовеховство» контрреволюционной интеллигенции, враги ленинско-сталинской партии — троцкисты, бухаринцы — употребляли все силы, чтобы сбить массы с пути построения фундамента социализма — создания крупной индустрии.
После Октябрьской революции психиатры искренне желали построить психиатрию соответственно требованиям новой эпохи и установкам партии. Однако будучи идейно ограниченными, некоторые из них оставались в плену преклонения перед западной наукой, в плену мелкобуржуазной стихии, об опасности влияния которой в период разрухи народного хозяйства после окончания войны усиленно предупреждали и Ленин, и Сталин.
Усвоение марксистско-ленинского диалектического метода было самым главным. Мы увидим далее, в главе о развитии науки психиатрии, что и в теории психиатрии делались серьезные ошибки, и только благодаря заботе большевистской партии эти ошибки изживались.
Борьба за новое мировоззрение, преодоление трудностей, стоящих на пути его развития, потребовали больших усилий.