– Вот и осуществилось последнее желание Полидоруса, умереть с мечом в руке, – с горечью молвил Скоморох, жалея о кончине старого воина. – Только в Хорсуне нам теперь появляться нельзя, враз тайная стража схватит.
– Но с Молчаном-то обязательно увидеться надо или хоть весточку передать! – горячо возразил его юный помощник.
– Так я могу сходить, – подал голос Гроза. – Я хозяйский работник, овец продавать часто гоняю на торжище, давно уже примелькался.
Шустрый изведыватель лишь на несколько мгновений задумался, взглянул внимательно на пастуха, потом на Ерофеича:
– Пойдёте оба, только сделаем так…
Пастух пригнал своих овец на торжище Херсонеса одним из первых, потому и продал их раньше других. Однако никакой радости от этого, как и в другие дни, не выказал, только повелел молодой гречанке со смоляными кудрями приготовить нехитрый завтрак. Овечий сыр с лепёшкой да пару гроздий винограда девушка быстро разложила на плоском широком камне, постелив на него кусок грубой ткани.
Два крепких вооружённых грека подошли к пастуху и молодой деве. Они молча оглядели их, с удовольствием насыщавшихся своей нехитрой пищей.
– Ты сегодня продавал овец из климата патрикия, а кто тебе это поручил, пастух? – с некоторым подозрением спросил старший.
– Как кто поручил? Управляющий. И не ощупывай очами мою девушку, если не хочешь узнать, насколько остёр мой нож, – заедая сыр лепёшкой, на не совсем правильном, но понятном греческом проговорил Гроза.
– Девка твоя нам ни к чему, нам нужно знать, каких гостей ты отвёз к Полидорусу и куда они потом делись? – прищурил глаз старший.
– И как это мёртвый управляющий послал тебя продавать овец? – подступил к пастуху второй грек, помоложе.
– Не смеши меня, стражник, я не умею говорить с мёртвыми. Позавчера я по поручению хозяина забрал отсюда какого-то купца и его слугу. Кто он Полидорусу, я не знаю, но обнимались они при встрече как братья. В тот же вечер Полидорус приказал мне немедленно отправляться на дальнее пастбище и пригнать оттуда на торжище два десятка овец, что я и сделал. А хозяин был здрав и помирать точно не собирался, потому что сидел с гостем за столом и пировал на славу.
– Так ты ещё не был в климате? – спросил молодой стражник, цепко вглядываясь в лицо пастуха.
– Крыльев у меня пока нет, если не веришь, могу снять рубаху, – сердито буркнул работник, которому уже надоели глупые расспросы, и продолжил равнодушно поглощать еду.
Стражники переглянулись и стали с двух сторон от сердитого пастуха, а молодая гречанка, взглянув исподлобья на назойливых воинов, смущённо отвернулась от них, спрятав обе руки в складки своей одежды. Несколько долгих мгновений напряжённое молчание не нарушалось никем. Воины держались за рукояти своих ромфеев, пастух поглощал сыр, бросая взгляды то на стражников, то на свой нож, лежащий среди снеди, девица вполоборота косилась на море.
– Пойдём, – негромко скомандовал старший. – Этого, – он кивнул в сторону Грозы, – в самом деле не было, когда наши схватились с Полидорусом и его охраной.
– Но не было и гостя со слугой, куда они делись? – неуверенно возразил младший, ещё раз оглянувшись на продавцов овец.
– А вот это нам с тобой и надо выяснить, – сердито закончил старший стражник, и они удалились.
– Думал, сейчас нас схватят… – молвил Гроза. – Уже было за мечи взялись…
– Взяться то взялись, а вот обнажить их вряд ли успели бы, – глядя прищуренным оком вслед стражникам, баском промолвила «девица». На миг из складок её одеяния возникли и снова исчезли два острых лезвия.