— Соболезную утрате, ваше высочество, — ответила скорее формально, уловив смысл сказанного верно.

Кивнул с неловкостью. Кроме дворецкого ко мне так никто не обращается. И то скорее, чтобы порой приободрить.

— Леди Румянцева Татьяна Сергеевна, дочь графа Румянцева Сергея Илларионовича, титулов пока не заслужила, — присела в лёгком реверансе, вызвав у меня ещё большую неловкость. — Ах, да, князь. Форма юнкера вам идёт. Вы среди своих товарищей выглядите самым мужественным и сытым.

— Спасибо, сударыня, — ответил неуверенно.

— Не стоит, — обрубила вдруг строго. — Лишь констатирую факт. Все юнкера кроме вас набросились на закуски. Не сочтите за сарказм, слышала от офицеров, какое скверное столовое довольствие в военном училище. И, тем не менее, вы поспешили в зал искусства. К этой самой картине, осветив весьма интересную деталь, которой раньше я не замечала. Благодарю вас, юный князь.

Девушка, которой на вид лет девятнадцать, как и мне, внезапно показалась умом значительно старше. Оттого интереснее и ещё загадочнее.

Вспомнив о записках, предположил вдруг, что это некая игра. Что она притворяется или проверяет меня.

Но ответить мне оказалось нечего.

А она и не ждала, развернулась и двинула навстречу к подругам.

Татьяна Сергеевна, так она представилась. Леди Т. С. Всё сходится. И когда вдруг это осознал, то воспарил душой, как счастливый ребёнок, отбросив все сомнения.

Упаси Господь маячить перед ней лишний раз, с этой мыслью я спустился к товарищам. Все их шуточки кажутся мне низменными, совершенно лишёнными смысла. Вскоре юнкера уже видят мою отстранённость. Потому что я думаю только о ней.

В мыслях лишь бледно–розовый пергамент с её словами. А перед взором завораживающие глаза и блестящие сочностью губы, к которым хочется прикоснуться.

Какова же будет следующая записка? Как скоро её ждать? Вынесу ли я это ожидание…

— Простите, сударь, — раздаётся сбоку тоненькое.

И я вижу девчонку с подносом в бежевом фартуке прислуги. Лет пятнадцати, светленькая с большими светло–карими глазами. Худенькая совсем. Среди трёх служанок, хлопочущих в залах на этом вечере, выглядит самой юной и самой живой, куда ни посмотрю, всюду она и со всеми внимательна.

Видимо, оторопев от моей лучезарной улыбки, девочка продолжает, запнувшись:

— Осталось два бутерброда с ветчиной, а госпожа Третьякова велела обновить всё десертами. Жалко выкидывать, съешьте, пожалуйста.

— Почему же подошли ко мне, маленькая леди? — Интересуюсь с нескрываемым теплом.

— Простите, сударь, — затушевалась вдруг и двинула спешно прочь.

Но, похоже, не из — за меня.