Пять частиц эрения — это достойная награда лучшему мехаводу гвардии. Если Агнесса их утратила так беспечно, новых ей никто не даст. Вряд ли Небесная принцесса сама раздаёт частицы.

Император владеет ими. И он спросит свою дочь, при каких обстоятельствах это случилось.

Интересно, что сказала Агнесса принцессе? Выдала меня? Иначе как ей объяснить все те вещи, что творила её боевая машина. Но что хуже? Если принцесса узнает, что её обещание императору яйца выеденного не стоит, то спустит на Агнессу всех собак. Ведь Небесная поклялась отцу, что я никогда не сяду в мехар.

Порывался идти в лагерь меха–гвардейцев и докладывать, что это я во всём виноват. А поразмыслив, понял, что это глупо.

В одном лишь утешение. Я убил Синего оргалида. Отомстил хотя бы непосредственному исполнителю убийства моей семьи.

Осталось найти гадов, которые им руководили. А ещё лучше додавить их всех. И здесь, и на других континентах. В США, где у них все гнёзда.

Изничтожить нелюдей, мразей, искоренить чуму, и жить спокойно.

Боевые действия завершились ещё в понедельник утром, полным разгромом напавшего врага, как было объявлено посыльными по всему нашему фронту. Но цена победы оказалась непомерно большой.

Я не знаю всего. Да и в целом, не так много информации удаётся урвать простым гусарам. Скорее слухи, домыслы и преувеличения. Ведь у страха глаза велики.

Чтобы понимать какой ценой мы одержали верх, достаточно вспомнить о ходе боя, вспомнить о павших товарищах, выжженной земле, разрушенных домах и пристанях. Потопленных кораблях и разбившихся дирижаблях.

Достаточно знать, что в наш эскадрон так и не вернулась треть гусар.

Азаров весь перебинтованный вылез из палатки на крики товарищей и поковылял быстрее всех меня встречать на входе в палаточный лагерь.

— Вот он самый храбрый гусар полка! — Объявил осипшим голосом прапорщик.

— Да ладно тебе наговаривать, дядя Шурик, — прослезился я от радости, что вижу дядьку целым.

— Грибоедову доложили? — Не успокаивается Азаров.

— Убыл утром, товарищ прапорщик, — отвечает вахтенный.

— Ничего, вернётся, доложимся, — отмахнулся Азаров и обнял меня. За волосы стал трепать, как мальчонку. — А впрочем, посыльного готовь в большой штаб!

— Сделаем…

— Живой! Андрюша!! — Выскочил Фёдор из сарая и помчал ко мне хромая ещё сильнее, чем прежде.

Деда обнял. Расцеловал он меня, будто год не виделись. Отпрял. Минуты две неотрывно смотрел, будто глазам своим не верил.