Робба не проняло.

Фостер предложил выписать чек – чек на все его деньги до последнего доллара. Робб мог бы его обналичить и принести деньги. Тогда Фостер купит какой-нибудь подержанный автомобиль, будет жить и спать в нем. Заездит его в хлам и выяснит, наконец, как голос Люсинды оказался в этом треклятом фильме.

Но не успел он и попросить, как Робб его оборвал:

– Ничего не выйдет.

Не хотелось ему, видите ли, получать обвинения в содействии преступнику: не такая чистая у него самого репутация.

Тогда Фостер вытащил из кармана пистолет.

– Пройдемся?

Джимми сразу и не понял, что лежит совершенно голый. Его жилистое тело, оплетенное мышцами, было привязано к деревянной раме. Он лежал на этой раме, как на столе – руки-ноги растянуты по углам. Вокруг столпились микрофоны, будто жадные слушатели. Некоторые свисали сверху, тянулись к его лицу.

На потолочном крюке Митци закрепила длинную рояльную струну, оканчивающуюся петелькой на плоском животе Джимми. Митци продела в петельку его мошонку и подтянула, чтобы струна не провисала. Уж это-то он заметил – член набряк эрекцией, как только Митци его коснулась.

У микшерного пульта она налила себе бокал пино-гри и закинула в рот таблетку «амбиена».

– А ты знаешь, что даже собаки реагируют на свой, собачий, закадровый смех?

Натягивая латексные перчатки, Митци рассказала, что выяснили ученые: когда собаки играют, они сопят, пыхтят и издают особые звуки. Сонографический анализ показал, что это сопение состоит из серий взрывных звуков на различных частотах. Причем сходных с высокочастотным писком крыс, когда те занимаются сексом.

Митци подоткнула волосы под хирургическую шапочку.

– И писк, и сопение – это что-то вроде человеческого смеха. Когда исследователи сделали запись этого сопения и воспроизвели ее собакам, сидящим в клетках, настроение у тех поменялось: они перестали тревожиться, завиляли хвостами, принялись лизаться. До прослушивания они нервно метались по клетке, однако звуки собачьего «смеха» вызвали у псов желание поиграть.

Она тюкнула кончиком пальца по баночному микрофону, оценила отклонение стрелки его индикатора.

– Зевание и смех заразительны, потому что еще в первобытные времена человек именно так управлял настроением в коллективе, в племени.

Джимми снова прикрыл глаза, похоже, возвращался к сновидениям, однако Митци продолжала объяснять:

– Важная отличительная черта психопата в том, что он не зевает, когда вокруг зевают другие. У психопатов отсутствует эмпатия. У них нет зеркальных нейронов.

Она положила руку в перчатке на холодную металлическую рукоять и крутанула вполоборота. Заскрипели шестерни. Древний механизм заржавел от долгого простоя. В конце концов деревянная рама пошла вниз, и струна под потолком натянулась.

Когда она вставляла себе беруши, Митци смутно подумала об Одиссее: как он залепил уши своему экипажу воском, а затем привязал себя к корабельной мачте, чтобы в одиночестве насладиться пением сирен. А что, символично: звук манит, завлекает человека и обрекает на гибель.