— Прежде чем я начну вести переговоры о деньгах, мне нужно убедиться, что Арнольд Микс жив и раны у него неопасные. Ты же знаешь, кто его папа. Мне приходится считаться с ним.

— Ублюдок жив.

— Я признательна тебе за то, что ты это подтверждаешь. Но мне хотелось бы лично поговорить с ним. Если я скажу начальству, что слышала его голос, они охотнее пойдут мне навстречу в вопросе о деньгах.

— Ладно.

Положив телефон, он нагнулся и сорвал ленту со рта Микса. Тот взглянул на него налитыми кровью глазами.

— Ну-ка, поздоровайся с Фиби, — Уолкен сунул телефон к уху Микса, одновременно ткнув пистолетом ему в челюсть. — Скажи ей: привет, Фиби. Я — тот трусливый ублюдок, который как следует попинал тебя на лестнице.

Повторяя эту фразу, Арни смотрел на Уолкена взглядом, в котором одновременно читались ярость и страх.

— Что он с тобой сделал? — спросила Фиби. — Насколько серьезно ты ранен?

Арни облизал пересохшие губы.

— Она хочет знать, что со мной.

— Так скажи ей, недоумок.

— Он ударил меня пистолетом по лицу. Скорее всего, у меня сломана челюсть. Я в наручниках, а еще ко мне привязана эта чертова бомба.

— Она с таймером? Скажи…

— Довольно, — заявил Уолкен. — Поговорим о десяти миллионах.

— Ты хочешь десять миллионов за освобождение заложников.

— За освобождение одних лишь женщин.

— За освобождение женщин. А сколько их там, Джерри?

— Одиннадцать. Меньше миллиона за человека. Неплохая сделка.

— Одиннадцать женщин, которых ты отпустишь в том случае, если получишь десять миллионов?

— Хватит попугайничать. Я знаю, как это делается.