— Сборник монографий «De Conspiratione / О заговоре» посвящен скрытым пружинам и рычагам мировой борьбы за власть, информацию и ресурсы. В сборник вошли очень разные по тематике монографии: криптоэкономика мирового алмазного рынка и тесные связи натовцев и албанской мафии в большой политике; террор как новая реальность и скрытая история капиталистической системы в XVI–XIX вв. Однако при всех различиях у четырех монографий общая черта — стремление не скользить по поверхности событий, оставаясь на уровне профессорско-профанной науки, а заглянуть вглубь, помня тезисы французского историка Фернана Броделя («событие это пыль») и директора ЦРУ Аллена Даллеса («человек может запутаться в фактах, но если он понимает тенденции, то его уже не запутать»).

Наш посыл очень прост: мировая история — это, прежде всего, история закрытых структур, в последние триста лет — закрытых наднациональных структур мирового согласования и управления.

Это не конспирология, а политэкономия, а точнее, криптополитэкономия капитализма. Нормальное функционирование этой системы требует наличия закрытых наднациональных структур, которые снимают важнейшие системные противоречия и обеспечивают целостные и долгосрочные интересы системообразующего элемента капитализма — верхнего сегмента мирового капиталистического класса.

— Как возник у Вас замысел данной работы?

— Замысел написать цикл работ (задуман именно цикл, 4–5 книг) возник несколько лет назад из острого ощущения неадекватности объяснительных моделей того, что происходило в последние 300–400 лет в мире и в России. Есть две крайности в концептуальных объяснениях истории последних столетий. Один ряд схем исходит из того, что все лежит на поверхности, надо изучать массовые процессы, считать экономстатистику, анализировать логику голосования людей на выборах и т. п. — и все будет ясно; перефразируя вольтеровского героя можно сказать, что девиз этих схем — «все ясно в этом самом ясном из миров». Я усматриваю в этих схемах высокомерие профанно-профессорской науки, обслуживающей сильных мира сего и под видом «объективных» исследований скрывающей написание/искажение истории в определенных социальных, а еще точнее — классовых интересах, интеллектуальной (если так можно выразиться) функцией которых и являются эти исследования. Их цель — что-то, нередко второстепенное, выпятить на первый план, а что-то, чаще всего главное, укрыть.

Альтернативный ряд схем — примитивная, дешевая конспирология, которая трактует важнейшие события в истории как заговор небольшого числа лиц. Ясно, что эта фольк-конспирология всего лишь зеркальное отражение профессорско-профанной науки. Между двумя этими объяснительными рядами лежит не истина, а проблема. Проблема эта — соотношение системного и субъектного в истории, возможности и пределы проектно-конструкторского подхода к историческому процессу, возможности направлять его в определенных интересах.

С легкой (в данном случае, скорее, нелегкой) руки Ленина условия исторического процесса у нас до сих пор делят на объективные и субъективные. К последним относят наличие и действия лиц, групп, партий, обусловленные их целями, ценностями и представлениями. Однако группы группам рознь. Одно дело группа выпивающих работяг, у которых в кармане лишь «вошь на аркане» и совсем другое — десяток семей, контролирующих процентов 40–50 мировых ресурсов и СМИ. Представления таких групп, а точнее их интересы — это уже не субъективный, а субъектный фактор. Субъектные факторы, как и системные, носят объективный характер. Субъективное — это частный, как правило, второстепенный аспект субъектного.

Именно субъект — т. е. организованная и реализующая свои классовые интересы сила, обладающая властью, собственностью и информацией — есть реальная движущая сила истории. Именно субъект организует массы и устраивает революции, которые суть исключительно затратные организационно-финансовые процессы. Без субъекта с его организацией и финансами массы способны лишь на бунт. Сами по себе так называемые «объективные условия» мало что обеспечивают. Не случайно, в конце правления Людовика XIV и в разгар правления Людовика XV ситуация во Франции была намного хуже, чем в 1780-е годы, однако революция не вспыхнула — дело ограничилось бунтами. Не было субъекта — организованного сгустка классовой энергии, не менее объективного по мощи и интересам, чем широкие массы — мир, как любил повторять Эйнштейн, понятие не количественное, а качественное.

Мир — это диалектическое взаимодействие субъектности (не путать с субъективностью) и системности. Причем, если системность лежит на поверхности, то субъектность, особенно властная, находится чаще всего в тени: реальная власть — это тайная, или, по крайней мере, скрытая власть. Анализ объективной политико-экономической деятельности реальных субъектов, их криптоистория в тесной связи с системными процессами — экономическими циклами, борьбой за гегемонию, сменой технологических укладов, «революциями цен» и стал той главной, по сути нерешаемой профессорско-профанной наукой задачей, за которую взялись авторы «De Conspiratione», специально выбрав провоцирующее название.

— На презентации книги издатель Кирилл Михайлов рассказал о готовящемся труде, который продолжит тематику «De Conspiratione». Андрей Ильич, на каких вопросах в следующей работе Вы сделаете акцент?

— Следующий том будет называться «De Aenigmae / О тайне». Там будут разнообразные сюжеты — от анализа новейших исследований, посвященных египетским пирамидам до тайной истории Евросоюза плюс многое другое. Следующие сборники будут посвящены войнам (включая Холодную), разрушению СССР, революциям.

— Есть ли интересные труды иностранных коллег по аналогичной тематике?

— За рубежом издано и издается немало работ по закрытым структурам и тайным обществам. Разумеется, хватает среди них и мусора, и откровенной заказухи, но есть и вполне серьезные работы. Принципиальное отличие наших исследований от классической, если так можно выразиться, конспирологии заключается в том, что нас интересует не заговор в узком смысле, а Заговор как важнейший элемент, одна из несущих конструкций капиталистической системы — как феномен криптополитэкономии, частным случаем которой является конспирология в узком смысле.

— Какой аудитории, на Ваш взгляд, будет интересна эта книга в первую очередь? Только сейчас в том числе и в Ваших трудах вскрываются подлинные причины и «поджигатели» Первой и Второй мировых войн, приведших к переформатированию мира и огромным потерям для России. Выскажитесь очень кратко еще раз на эту тему.

— Думаю, что книги нашей серии (условно мы ее называем «черной» из-за строгой черной обложки) интересны всем тем, кто хочет узнать и понять реальную историю. На презентациях «De Conspiratione» (а их было три) я видел десятки людей разного возраста и разных профессий. Кстати, первый тираж «De Conspiratione» — 1000 экземпляров — раскупили за два месяца, несмотря на цену (650–800 рублей), пришлось печатать второй тираж — эта тысяча разошлась за месяц, и тогда издатель решил напечатать третий, теперь уже три тысячи, которые довольно быстро распродаются.

Что касается механизма возникновения двух мировых войн XX века, то я, действительно, немало высказывался и писал на эту тему. Если говорить вкратце, то обе войны затеяли закрытые наднациональные структуры мирового согласования и управления (клубы, ложи, комиссии, группы и т. п.) с мощным англо-американским ядром и пропиской. Они выражают интересы мировой верхушки — 400–500 семей транснациональной финансово-промышленной олигархии и кластера традиционной монархии и аристократии. Именно верхушки, поскольку обе войны были навязаны этой верхушкой не только своим странам и народам, но и большей части господствующих классов своих стран, достаточно вспомнить, как группа британских «заговорщиков» и «поджигателей» (я пользуюсь названиями замечательных романов Н. Шпанова) переиграла в начале августа 1914 г. Палату общин, вовсе не желавшую войны. Это лишний раз подтверждает тезис о том, что «мир» — понятие качественное, а «большинство» и «меньшинство» — понятия диалектические: 10 волков и 100 овец — кто здесь большинство? В обществе большинство определяется не числом людей, а объемом («весом») власти, собственности и информации, контролируемым данной группой и степенью организованности последней.

Задачей заговорщиков и поджигателей в 1914 г. было сокрушение четырех империй Старого Света в интересах британского и американского капитала, артикулируемых закрытыми структурами. Задача была почти решена: империи разрушены, и впереди маячил мир без национально-государственных границ — эдакая глобальная Венеция под управлением мирового правительства, к чему стремились как правые (Фининтерн), так и левые (Коминтерн) глобалисты. Однако Сталин и его команда, выражавшие интересы большой исторической системы «Россия» смогли, воспользовавшись противоречиями в верхушке капиталистической системы, поломать ее планы, и на месте Российской империи возник СССР — «красная империя» системного антикапитализма. Для ее сокрушения англо-американские структуры создали «Гитлер инкорпорейтед» — Третий рейх, который, однако, в 1939 г. во многом вышел из-под их контроля, а потому Вторая мировая война пошла несколько по иному сценарию, чем тот, что планировали заговорщики и поджигатели по обе стороны Северной Атлантики.

СССР не только сокрушил вермахт, но и не позволил обладателям атомной бомбы уничтожить себя во второй половине 1940-х годов, а в первой половине 1950-х — на 10 лет раньше, чем рассчитывали на Западе, восстановил экономику и превратился в «сверхдержаву № 2». Так Сталин во второй и в третий раз сорвал планы глобалистов, именно этим объясняется ненависть к нему на Западе и прозападной пятой колонны у нас в стране.

Цели, которые ставили наднациональные аристократически-олигархические круги в отношении России в 1900-е и в 1930-е, их новому поколению во многом удалось достичь в 1991 г., когда международный союз западной корпоратократии и ее советского сегмента (часть номенклатуры, спецслужб и крупного теневого денежного капитала) свалил СССР как классового, геополитического и цивилизационного конкурента стремительно приходящего в упадок Запада — этот грядущий упадок стал дополнительной причиной, подталкивавшей Запад к разрушению СССР. Но, как и в 1920-е годы, выяснилось, что у большой исторической системы «Россия» сохраняется мощная историческая инерция и традиция, что дело вовсе не только в коммунизме, и враги России и русских это прекрасно понимали. Так, З. Бжезинский в одном из интервью сказал: не надо морочить себе голову, мы (Запад) боролись не с коммунизмом, а с Россией, как бы она ни называлась. А верный союзник, а точнее марионетка западной корпоратократии, один из главных «прорабов перестройки», если не главный, Яковлев заявил, что перестройкой они (перестройщики) ломали не коммунизм, а тысячелетнюю модель русской истории. Да, прав был Л. В. Шебаршин, заметивший, что Западу (и, добавлю я, его пятой колонне — смердяковым различных мастей) от России нужно одно: чтобы ее не было.

Но повторю: и в 1991 г., несмотря на ельцинщину, семибанкирщину и прочие мерзости, разрушить Россию не удалось. А с началом XXI в. процесс, пусть медленно, со скрипом, пошел в другую сторону, впрочем, иногда получается не вперед, а «шаг вперед, два шага назад». Изменению положения способствовала как ситуация в самой РФ, так и — в значительной степени — мировые сдвиги: мировой кризис, который подвел черту под «неолиберальным тридцатилетием» и возвестивший начало новой, антилиберальной эпохи; китайский фактор; обостряющаяся борьба в мировой верхушке. Таким образом, игра не окончена, завершен лишь очередной раунд — не в нашу пользу, но тем слаще должен быть исторический реванш, и в его подготовке огромную роль будет играть образование.