– Это комната, где мой отец уничтожил единственную фотографию моей матери у меня на глазах, – сказал он, его голос был таким ровным и отстраненным, что это пугало. – Мне было семь.

– Ужасно, – выдавила Кармел. – Зачем он это сделал?

Росс пожал плечами, движение было напряженным.

– По словам моей гувернантки, он отправлял меня в школу‑интернат и был в ярости оттого, что я все еще мочился в постель по ночам. У меня были ночные кошмары с тех пор, как… – Он запнулся, сглотнул. – С тех пор, как она умерла, за два года до этого. Он беспокоился, что я опозорю имя де Кортни в школе. – Губы Росса приподнялись в печальной улыбке. – Честно говоря, это сработало. Я боялся его больше, чем кошмаров. И до сих пор мне трудно принять эту ситуацию.

– Я… Мне так жаль, Росс. Похоже, он был ужасным отцом.

Кармел хотела подойти к нему, обнять его, утешить, но боялась, что он закроется и не расскажет больше о том, что его мучает. Поэтому она держалась на расстоянии. Она знала, что его отец оставил ему шрамы, но понимала ли она когда‑нибудь, до какой степени?

– Если тебе тяжело находиться здесь, мы не обязаны оставаться, – добавила она.

Внезапно захотелось покинуть это место. Конечно, если он собирался снова отвергнуть ее, сказать ей, что именно поэтому никогда не сможет полюбить ее, она не хотела, чтобы это было здесь. Но он медленно покачал головой:

– Не позволяй мне так легко сорваться с крючка, Кармел.

Она медленно кивнула, понимая, что по какой‑то причине должна была позволить ему показать ей остальное. Росс вывел ее из библиотеки и повел вверх по лестнице, достигнув большой площадки. Он остановился на пороге первой комнаты слева. Кровать с балдахином стояла посреди комнаты. Росс поколебался, набрал полные легкие воздуха, затем шагнул внутрь.

– Вот откуда взялись ночные кошмары. Это комната, где я видел, как умирали моя мать и ее ребенок. И где, по мнению психотерапевта, за девять месяцев до этого я, возможно, наблюдал, как мой отец нападал на нее.

– О боже. – Кармел ахнула рядом с ним, затем прижала пальцы к губам.

Росс засунул руки в карманы, чтобы они перестали дрожать. Одинокая слеза скатилась по щеке Кармел. Росс мог видеть жалость в ее взгляде, когда она повернулась к нему. Но более того, он мог видеть сострадание. Тошнота в животе поднялась волной и подступила к горлу.

Но он знал, что должен продолжать говорить. Поэтому заставил себя следовать совету психотерапевта, которого он нанял неделю назад по предложению Кэти.

«Ты не несешь ответственности за ее смерть, Росс. Но то, что ты увидел, нанесло бы глубокую травму любому, не говоря уже о пятилетнем ребенке, и это то, что нам нужно решить».

Россу нужно было рассказать Кармел правду о багаже, который он, возможно, всегда будет носить с собой, и правду о своем наследии, часть которого может скрываться внутри его.

– Раньше маме нравилось, когда я спал в ее постели, – сказал он. – Я теперь подозреваю, чтобы помешать отцу посещать ее по ночам. Но я помню одну ночь. Я проснулся, а он был там, рядом с кроватью, целовал ее, причинял ей боль, она плакала, а он не останавливался…

Росс не мог больше ничего сказать, видение пугало его даже сейчас.

– Росс… – Кармел протянула руку, схватила его за пальцы, удержала. – Поэтому ты так испугался, когда Мак проснулся и увидел, как мы целуемся той ночью? – спросила она.

– Я… Я полагаю, что да. Это вернуло все воспоминания. Но… – Росс заколебался, боясь сказать правду вслух, но все же заставил себя повернуться, посмотреть на нее, ответить ей прямо: – Я так чертовски сильно хотел тебя в тот момент. Я не уверен, что смог бы сдержаться, если бы ты меня попросила. Мама умоляла отца остановиться, но все было бесполезно, и мне невыносима мысль, что я мог бы это сделать… Что Мак мог быть свидетелем того же развратного…