– Бывает, что даже мертвые восстают из могил.

– Не бывает! – отрезал Сарафил.

– А, допустим, свидетельство графа Эйхофа имеет для вас вес?

– Граф – благородный человек, – согласился старик. – И я бы непременно прислушался к его голосу. Но его здесь, как видите, нет. Не предлагаете же вы ехать сейчас к нему, чтобы он подтвердил вашу весьма непростую историю.

– Почему бы и не съездить? С вашими-то возможностями.

– Потому что, если бы дело действительно обстояло так серьёзно, граф приехал бы сюда сам и вёл этот разговор вместо вас.

Они замолчали. У Николая закончились аргументы, а старик всё больше прислушивался к нарастающему шуму в зале.

– Вы говорили с Джалутом, как я понял? – тем не менее спросил он.

– Да.

– И что он ответил?

– Что поднимет этот вопрос на Рождественском Совете.

– Большего вы не смогли бы добиться и от меня, – произнёс старик.

Опять повисла пауза.

– Не смею задерживать вас, молодой человек, – выждав минуту, сказал Великий магистр и вернулся в зал.

Соревнования по фидхеллу они с Лизой благополучно пропустили, зато попали к кавалеру Рикардо на дегустацию игристых вин. Затем подошло время таинственного мероприятия Крауста. Тот проводил некие торжества, однако о сути их публику в огромном шатре, из которого запросто можно было бы выкроить пару первоклассных шапито, не уведомили. На всех четырех арках-входах стояла охрана, разодетая на турецкий манер. Охранники держали в руках бунчуки, а на поводках – тигров с пантерами. И было не похоже, чтобы те находились под успокаивающими заклятиями.

– Внутрь нам не попасть, – грустно заметила Лиза.

Николай согласился с девушкой, но отступать было некуда. Он устроился под кустиками и просидел так с полчаса, поедая мультисухофрукты, пока наконец не заметил человека в роскошных одеждах, который вывалился из шатра и, заметно пошатываясь, побрёл в сторону турнирного поля. Он привлёк внимание не только тем, что набрался, как сапожник, но в первую очередь розовым бейджиком на груди. Такие носили организаторы фестиваля, и было их достаточно много, чтобы охрана помнила лицо каждого. Николай проследил за человеком и в одном из проулков между шатрами нашёл его блюющим и стонущим. В перерывах между приступами рвоты и стонами человек ругался на непонятном языке, с большим количеством шипящих звуков. Николай никогда в жизни не грабил пьяных, а потому, снимая розовый прямоугольник, чувствовал себя скверно, хотя трофей и не имел стоимостного выражения. Через несколько минут Лиза раздобыла ему стопку листов, оставшихся от какого-то мероприятия, и он, потрясая бумагами и с выпученными глазами, пробежал через арку, даже не притормозив возле охраны. Одна из пантер рыкнула ему вслед, но и только.

Почти всю площадь под сводами шатра застлали ковры. Некоторые присутствующие лежали прямо на них, другие на небольших подиумах, так что чувствовалась некая система, постичь которую, однако, Николай не смог. На коврах среди разноцветных подушечек сидели и полулежали люди и курили кальяны. Дым поднимался к куполу и плавал там огромным серым облаком. Облако меняло форму и оттенок, иногда становилось похожим на грозовое, и тогда внутри его били сполохи. Между группками людей, курящих кальян, сновали слуги с подносами, полными еды и напитков, прохаживались дикие звери и охранники с бунчуками. Николай немного прошёлся по кругу, обходя собрание стороной. Отовсюду слышались негромкие разговоры, смешки, но ничего, что объединяло бы всю эту пёструю публику. Так мог выглядеть ресторан в экзотическом антураже или опиумный притон.

Следовало как-то найти нужного колдуна, но спрашивать значило раскрыть самозванство раньше времени. Николай приметил возвышение рядом с одной из опор шатра и взобрался на него.

– Кто из вас будет Раджим? – громко спросил он. – Я имею в виду Великого и Блистательного Раджима, члена Мудрейшего Триумвирата.