— Я… Вадик…Я сейчас всё тебе объясню! — заторопилась Алёна, перебирая руками кружева.

Она так и держала в охапке пеньюар, которым собиралась сегодня вечером соблазнять Вадима.

— Я родила, да… Но, понимаешь, я осталась совершенно одна! Отец ребенка меня бросил, родителям я боялась признаться… А куда я с ним на руках! Ни работы, ни жилья. Что мне оставалось делать?! — в отчаянии выкрикнула она.

Вадим молча откинулся на спинку дивана, подложив для удобства под локоть подушку, взял пульт и включил телевизор. К Алёне он утратил всякий интерес, и она неловко переминалась посредине комнаты. На плечо свисала неотрезанная бирка нового платья.

— Я… Я думала, я заберу его. Потом… Там можно было… Но… не получилось, — потерянно прошептала она, не надеясь уже, что Вадим ее услышит.

Он равнодушно продолжал переключать каналы, пока не остановился на футбольном матче.

— Вадик…

Ее голос утонул в свисте и криках болельщиков, а также в воплях комментатора. Алёна постояла еще немного и тихо скрылась в спальне. Села на кровать и испуганно посмотрела на себя в зеркало: надо что-то делать…

— Нет! Ни за что! Света, ты с ума сошла?! — возмущенно кричала Тася.

На щеках горели красные пятна, одной рукой она пыталась поймать подругу, а другой норовила запихать ей в сумку голубой с облаками прямоугольник открытки.

Светка хохотала и, несмотря на комплекцию, гибко уворачивалась, бегая по кругу. Ее огромный баул оставался также в недоступности. Большие вместительные сумки были слабостью Светланы. Маленькие она просто не замечала, да они и смотрелись смешно на ее пышных формах и запросто терялись в драпировках.

Иногда Тасе казалось, что в зияющей полости гигантского саквояжа может обнаружиться всё, что угодно. Светка, как сказочная Мэри Поппинс вынимала оттуда коробки конфет, записную книжку, размером с энциклопедию, запасные туфли, складной зонтик и даже маленький фен. Это не считая мягкой косметички с украшениями. Иногда приспичивало сменить одни бусы на другие или нацепить дополнительную связку тонких и толстых браслетов. Всё зависело от настроения, а настроение у Светки менялось, как неустойчивая северная погода летом.

Споткнувшись о стул и ударившись пальцем, Светка сморщилась и упала в удачно стоящее рядом кресло. Потом схватила платок и стала яростно им обмахиваться.

— Фууух! Рыба-прилипала! Я сказала, надо, значит надо!

Тася снова повертела в руках бело-голубой картон — «Подарочный сертификат». И всё бы ничего, но внутри красовалась надпись: «На выполнение прыжка с парашютом в тандеме с инструктором». И фотография улыбающейся во весь рот девушки, скрепленной ремнями с брутальным мужчиной в каске. Оба они показывали поднятые вверх большие пальцы и при этом падали с большой высоты.

— Ты с ума сошла? — опять завелась Тася. — Я что, по-твоему, самоубийца?! Нет! Никогда! Извини, но я отдам тебе деньги за сертификат и на этом закончим. Или вон, прыгай сама!

— А я бы и прыгнула, — весело согласилась Светка. — Но я толстая. Там, конечно, до ста сорока кэгэ берут… я-то полегче буду…но мне намекнули, что лучше скинуть чутка. Наверное, инструкторы боятся, что я их перевешу, и мы полетим кверху пузом, — захохотала она.

Тася невольно улыбнулась, нерешительно прикусила нижнюю губу. Света перестала смеяться и замолчала.

— Понимаешь, Таська, — уже серьезно сказала она, — это тебе нужно. Считай, это лекарство. Вспомни, какая ты была? Всегда тихая, спокойная, но… сильная. Внутри сильная. А этот упырь из тебя силу вытянул. Высосал, как вампир. Тебе нужно преодолеть себя, понимаешь? Так ты вернешь свою силу. И сможешь жить, как нормальный человек.

— А что сейчас я не нормальный человек? — грустно улыбнулась Тася.