Глава 29

Вадик мог собой гордиться. Выдержал. Это были трудные дни. Но решение было принято.

Главным аргументом выступил страх. Страх и неуверенность. Вадим привык думать только о себе, о своих удовольствиях, о своем налаженном и спокойном быте, о карьере, в конце концов. Его не сильно пугали пеленки и бессонные ночи — для этого есть мать ребенка.

Вскрытая, как выпотрошенная курица, правда об Алёне, пугала одним. Вдруг через некоторое время ей надоест эта игра в семью, и она просто-напросто сбежит. Исчезнет, оставив Вадима с ребенком.

Всю жизнь он был уверен, что в случае развода дети останутся с матерью, а он будет лишь платить определенную сумму, да развлекать в качестве воскресного папы. Воспитывать, переживать, заботиться, учить и делать вместе уроки, брать больничный и бегать по врачам — всё это в его планы не входило. По всей видимости, это не входит и в приоритеты Алёны…так что…

Но Алёна так просто сдаваться не желала. Она бесновалась и закатывала скандалы, потом меняла тактику и начинала канючить, умолять и давить на жалость. Шантажировала безотцовщиной и рисовала ужасные картины прозябания с ребенком на гроши.

Угрожала пожаловаться на работу и отсудить алименты. Единственное, чем не пугала — это тем, что снова оставит ребенка на произвол судьбы. Понимала, таким не проймешь, а сделаешь только хуже.

Вадим оставался безучастен. Все выводы он для себя давно сделал. Он словно выстроил невидимую защитную стену. Все мольбы и угрозы разбивались о нее вдребезги. Алёна попробовала применить способ, который уже сработал однажды: разбушевалась так, что начала бить посуду.

Но тут уж не выдержал Вадик. Это его дом, это его имущество, это его тарелки превращаются в труху. Алёна покусилась не на цветочки, которые выбросил и забыл, а на его пространство, которое она заняла не по праву.

Разъяренный, он сграбастал ее в охапку, и как мешок с картошкой потащил в прихожую. Привалил к стене и, брызгая слюной, заорал прямо в лицо:

— Убирайся отсюда! Проваливай! Что еще не понятно?! Всё кончено, уходи! По-хорошему уйди, а то будет по-плохому, — устало просипел он напоследок.

Алёна со страхом смотрела на него круглыми кукольными глазами не в силах поверить, что ее рай развалился на куски и придется снова начинать всё по новой. Переборов себя, она оттолкнула Вадима в сторону и быстро открыла дверь.

— Ты так легко не отделаешься, — злобно прошептала она и, схватив сумочку, выскочила на площадку.

Вадим устало поехал на работу. На парковке огрызнулся на коллегу, занявшего его место, дождался, когда тот зайдет в здание и поставил машину, подперев дверь водителя. Пусть теперь залезает со стороны пассажира.

Подхватив портфель, зашагал к стеклянным дверям офиса. В зеркальной дверце лифта отразились измученные и больные глаза. Попробовал нацепить дежурную улыбку, но получалось плохо. Истинное состояние выдавала неисчезающая морщинка между бровями и окаменевший подбородок. Привычная роль давалась с трудом.

Вадим почувствовал неуверенность, будто он зеленый юнец и впервые едет на собеседование к важному боссу — потеет, переживает, но хорохорится и делает вид, что всё в порядке. Он даже тряхнул головой, чтобы избавиться от наваждения. Придал взгляду твердость — это вернет душевное равновесие.

В приемной забрал бумаги у Вероники и поспешно скрылся в кабинете. Пятница, короткий день, но до конца рабочего дня еще ждать и ждать. Снова вспомнил об Алёне — хорошо, что всё сложилось именно так. В его пользу.

Раздался короткий звонок внутреннего вызова: шеф. Вадим вскочил и, поспешно ответив, засобирался на ковер. — «Сосредоточься!» — уговаривал он себя, пока натягивал пиджак и поправлял галстук. Еще раз взглянул на себя в зеркало — главное, сохранять спокойствие, старик всегда чувствует слабину.