Тася снова задумалась, наощупь выуживая из памяти прошлую себя. Она забыла, какой она была раньше. Отвыкла думать о себе, о своих желаниях и прихотях. Вроде бы живой человек, а вроде и нет.
Вспомнила, что в первое время после замужества любила принять теплую ароматную ванну с пеной. Накидать туда разных бомбочек с солями и полчаса нежиться в ласковой воде. Но Вадим ворчал, что она подолгу занимает ванную комнату и не дает своими глупостями ему, уставшему рабочему человеку, принять душ.
Тася шла на компромиссы. Пробовала закрыться в ванной поздно вечером, перед сном, но Вадим снова был недоволен — слишком долго ее ждет в постели. Так и забросила это приятное занятие, ограничив себя десятиминутным душем.
Из этих мелочей и более значимых вещей постепенно набрался целый список, и Тася с удивлением смотрела в него — неужели она настолько растворилась в другом человеке, что исчезла, как исчезает тонкая льдинка в кипятке. Как это произошло? Когда? Тася хмурила ровные брови — она даже не заметила этих метаморфоз.
В прошлой жизни, когда Тася была еще настоящим человеком — не призраком, она любила по утрам на завтрак есть суп. Да, да, борщ или самые настоящие щи. Совсем немного, буквально маленькую пиалу. Так привыкла у бабушки. Вадим над ней смеялся и ласково нараспев тянул: «Плебейка ты моя…» Поначалу она обижалась, а потом стала стесняться, и тогда на столе появились йогурты и овсянка, которую она терпеть не могла с детства.
Захотелось снова увидеть старые фотографии, заглянуть в добрые глаза бабушки Агаши, увидеть себя с челкой, падающей на глаза и короткими косичками, с развязанной лентой. Показать фотографии Варваре Аркадьевне. Тася полезла в одну из коробок, где хранились документы и ее любимые книги. Толстый старый альбом с плюшевой мягкой обложкой должен лежать там же. Но его не было. Неужели она его забыла в квартире Вадима? Ведь проверила несколько раз и была уверена, что уж его-то точно положила в первую очередь. Оказалось, нет.
Позвонила Светка, желая уточнить, в какой район города они поедут завтра на просмотр. Заметила расстроенный голос подруги, всполошилась: вдруг опять этот змей подкрался? Узнав причину, развеселилась.
— А я давно хотела упыря поздравить. С тобой поеду. Есть хороший повод. И тебе будет интересно.
— Интересно что? — подозрительно спросила Тася. — Там его невеста живет.
— О, так уж и невеста? Точно?
— Да. Вадим сам мне сказал, они подали заявление.
— Так это чудесно! Тем более надо ехать! Поздравить, так сказать, — рокотала Светка счастливым голосом.
— Света, что ты опять задумала? — спросила Тася, чувствуя по едва сдерживаемой радости в голосе подруги, подвох. — Я не хочу в этом участвовать.
— Так и не надо, — заверила Светка. — Заберешь альбом и всё. А я так, для надежности. Как твой телохранитель. Рядом постою. Чтоб без эксцессов.
Попрощавшись со Светкой, Тася задумалась: явно она что-то замышляет. Но с другой стороны, что она может учинить? Если только устроит скандал с Алёной, да отбреет Вадима нецензурно. Главное, забрать альбом. Это дело пяти минут. А уж ни в какие разборки, ни она, ни Светка не полезут.
Глава 27
Весь вечер Тася пыталась договориться с собой — лишь бы не ездить туда, где она много лет, как ей казалось, была счастлива. Она знала — шершавая черная дверь с золоченой цифрой «32», трель звонка, зеркало в прихожей и ключница в виде домика, — всё это вызовет всплеск воспоминаний, ощущений, забытых эмоций.
Не хотелось видеть, как мир, выстроенный ее руками, превратился в руины, и на них теперь вырастает чужое и холодное царство. Тася боялась столкнуться со своим прошлым, которое было уничтожено дважды. Духовно — Вадимом, материально — Алёной.
«Попрошу его, чтобы нашел и завез альбом мне на работу», — трусливо подумала Тася. Сворачивалась клубком, понимала безнадежность затеи — не станет Вадим заниматься такой ерундой. Его настроение предсказать невозможно, но она точно знает: Вадик делает только то, что хочет и что придумал лично он, а не кто-то еще.
Всё остальное он считает давлением на себя и упирается намертво. Так уж сложилось — с детства не терпел, когда мать или бабушка начинали его к чему-нибудь принуждать. Даже если это была сущая мелочь. Вадим называл это принципиальностью, и очень гордился такой чертой характера.