— Пока поживёшь здесь, — сказал дворецкий. — Мне неизвестно, какие у его сиятельства на тебя планы. Сейчас тебе велели помогать по дому и в саду, если понадобится.

— По дому? Я что, теперь слуга?

— Я лишь передаю указания его сиятельства. А ещё тебе не велено покидать территорию усадьбы без его личного разрешения. Если понадобится что-то в городе, говори мне или Артуру.

— Ну обосраться!

— Грубость вовсе ни к чему, Кирилл. Не стоит так выражаться в доме.

— А тебе не стоит указывать мне, что делать, — вспылил я. — Я в слуги вам не нанимался.

— Кирилл, — сдержанно проговорил дворецкий, — я всего лишь следую указаниям его сиятельства, и твоё нынешнее положение так же обязывает тебя к этому. Ты должен понимать, что…

— Я всё прекрасно понимаю, и хватит об этом.

— Хорошо, Кирилл, рад, что понимаешь.

Мы зашли в пристройку, и дворецкий хотел идти наверх, но я остановил его.

— Погоди, Прохор.

— Да, я тебя слушаю

— Можно тебя на два слова наедине? Только не здесь. На улице.

— Придётся одеваться. Холодно нынче. Давай лучше на второй этаж поднимемся, там сейчас всё равно никого нет.

— Ладно, без разницы, пошли.

Мы поднялись на второй этаж пристройки. Возле лестницы находился небольшой холл с диванами и телевизором, остальное же пространство занимали три квартирки, в двух из которых размещались семьи дворецкого и шофёра. Третья, кажется, пустовала.

Я заглянул в коридор и, никого не обнаружив, заговорил:

— Слушай, Прохор, ты же знаешь, что тогда произошло.

— Прости, Кирилл, я не понимаю, о чём идёт речь. Что именно я знаю?

— За что отец убил мою мать? И почему он меня ненавидел всю жизнь? Этому же есть какая-то причина, верно? Ты давно служишь, ты знаешь всё, что происходило в этом доме.