Эффект есть, и стиль романа соответствует содержанию, в нём тоже — выброс тестостерона, и да, у Прилепина хорошо получается писать драки, митинги и погони. Другое дело, что когда та же манера используется применительно к «мирным» кускам, получается претенциозно; это режет слух, и довольно часто. Почему он не может остановиться?
Похоже, для Прилепина борьба с «гладкописью» — момент, существенный сам по себе; для него важно всё время насиловать язык, держать градус, вышибать из текста «литературность», которая, не исключено, воспринимается им как своего рода стилистический аналог социальной чуждости, буржуазности.
Роман Сенчин
По крайней мере, в литературе, на бумаге Захар Прилепин продолжил извечный классовый бой. Такие искренние, взбадривающие книги — редкость.
Особенно сильны в романе главы о вымершей уже среднерусской деревне, которая веками была кормилицей и оплотом страны. Уже не поднимающийся с постели дед Саньки олицетворяет то ушедшее поколение, которое умело и работать, и воевать, и терпеть голод. А после него — провал, вязкие, мелкие волны рождающихся и умирающих (быстро гибнущих) людей.
И Санькя со своими ровесниками, может быть, первое за долгое время поколение, способное на самоубийственный, но настоящий поступок… Конечно, несколько фантастический у романа финал, и в то же время на редкость сегодня оптимистический. Своего рода, это программа действий для тех, кто желает справедливости. И в то же время у автора трезвое отношение и к своему герою, и к его соратникам.
Захар [интервью «МК»]
Я много времени провёл в партии, среди нацболов, несколько лет являлся одним из неформальных руководителей нижегородского отделения партии. В то же время я никогда не был профессиональным революционером и себя за такового не выдаю. У меня, например, есть редкий опыт: во время митингов и шествий я бывал по разные стороны кордона. И в качестве разгоняющего митинги, и в качестве митингующего. Поэтому мне более-менее ясна психология обеих сторон.
Роман написан по нескольким причинам. Одна из них: попытка остановить нарочитое упрощение ситуации в России, в том числе и ситуации вокруг так называемого молодёжного экстремизма. Если власть и СМИ будут с тем же остервенением записывать в «экстремисты» всех кого ни попадя, это может закончиться нехорошими вещами. Это своеобразное предупреждение с моей стороны.
События в романе не являются точным слепком с партийной деятельности — и я нарочно переименовал партию в «Союз созидающих», чтобы никому в голову не пришло обвинять партию в попытке государственного переворота.
Что будет дальше, я не знаю, если бы знал — написал. У меня есть только невнятное ощущение — оно выражено в последней фразе романа. Мы не проиграем. Но это не значит, что подобные нам завтра придут к власти. Россия непредсказуема.
Роман Рудин
В России востребована реальная дееспособная организация с социалистической идеологией — пусть не особо большая, но добивающаяся зримых результатов на местах и занимающая поле, платформу для последующих свершений. Организация радикальная по сути, а не по форме. Имеющая неспешный, но более-менее проработанный план работы. Ставящая не фантастические, но реальные цели. Привязывающая теорию к окружающей действительности, а не наоборот. Организация простых живых людей, а не бессердечных «сверхчеловеков», жаждущих похоронить всех вместе с собой.
Вот это было бы не кино… Это было бы по-настоящему здорово…
И ещё. Книга Захара Прилепина напомнила мне роман японского писателя Юкио Мисимы «Мчащиеся кони». Там тоже действует радикальная молодёжная организация — «Союз Божественного Ветра» (даже название похоже на прилепинский «Союз созидающих»), и там тоже герои готовы погибнуть во имя своих добрых чистых идей. Погибнуть без смысла. И они погибают, не добившись по сути ничего, удовлетворив только собственную тягу к жертвенности и самоутверждению.
В общем-то, такие книги как прививка… если их правильно понять.
Людмила Зуева