Когда я в детстве представляла себе мою биологическую мать, мне всегда казалось, что она будет выглядеть в точности как я. Но если мои рыжие волосы кудрявыми локонами падали на плечи, то ее волосы были черными, и стригла она их коротко, под мальчика. Отсюда я не могла увидеть, какого цвета у нее глаза, но лицо было круглым, с тонкими чертами. У меня высокие скулы и в целом северная внешность. Ее черное облегающее платье подчеркивало мальчишескую фигурку и тонкие руки. Мое же телосложение скорее атлетическое. Ее рост едва доходил до метра шестидесяти, а во мне все метр восемьдесят. Джулия неторопливо показывала изображения на проекторе, почти не жестикулируя. Я же так размахиваю руками во время разговора, что часто что-нибудь разбиваю. Если бы не ее реакция на мой телефонный звонок, я решила бы, что ошиблась и это вовсе не моя биологическая мать.

Вполуха слушая лекцию, я представляла, каково бы мне было расти рядом с такой матерью. За обедом мы бы обсуждали картины, на стол всегда выставляли бы красивые тарелки, а иногда даже зажигали бы свечи в серебряных подсвечниках. В летние каникулы мы бы ездили за границу, чтобы погулять по музеям, пили бы капучино в Италии и вели долгие умные беседы. В выходные мы бы вместе ходили по книжным магазинам…

Меня охватило острое чувство вины. У меня есть мама! Я подумала о милой, доброй женщине, которая воспитала меня, которая делала мне капустные компрессы от головной боли, даже когда чувствовала себя плохо. О женщине, которая не знала, что я ищу свою биологическую мать.

Когда лекция закончилась, я спустилась вниз по лестнице, собираясь выйти в боковую дверь. Я прошла мимо Джулии, и она улыбнулась мне. Вид у нее был немного удивленный, словно она не могла понять, кто я такая. Но тут один из студентов подошел к ней с каким-то вопросом. Открыв дверь, я еще раз оглянулась. Ее глаза были карими.

Выйдя из корпуса, я сразу направилась к машине. Сердце билось в груди как бешеное. И тут я увидела, как Джулия выходит из университета. Она прошла к парковке и села в белый «ягуар». Я поехала за ее машиной.

«Остановись. Подумай, что ты делаешь. Уезжай отсюда».

Но, конечно же, я не уехала.

Мы ехали по Даллас-роуд, одному из самых дорогих районов Виктории, расположенному на побережье. Минут через десять Джулия свернула к большому дому в стиле поздней английской готики. Оттуда открывался потрясающий вид на океан. Остановившись, я развернула карту.

Припарковавшись у мраморных ступеней, Джулия прошла по тропинке к углу дома и вошла в боковую дверь. Она не постучала. Значит, она живет здесь!

Что же мне делать? Уехать и забыть обо всем этом? Бросить письмо в почтовый ящик? Но ведь его может найти кто-нибудь другой… Подойти к ней?

Остановившись у двери из красного дерева, я застыла на месте, словно дура какая-то. Я никак не могла решить, бросить письмо в ящик или просто убежать отсюда. Я не звонила и не стучала, но дверь открылась. И я оказалась лицом к лицу со своей матерью. Вид у нее был не очень-то обрадованный.

– Здравствуйте.

– Привет. Я… я слушала вашу лекцию.

Мои щеки горели.

Джулия нахмурилась, глядя на конверт в моих руках.

– Я написала вам письмо… – Мой голос дрожал. – Я хотела спросить вас кое о чем… Мы говорили пару дней назад…

Она молча смотрела на меня.

– Я ваша дочь.

Ее глаза расширились.

– Уходите.