Мои щеки горели от стыда.
– Боже, простите! Я просто подумала… я надеялась…
– Ничего страшного, – мягко ответила она. – Удачи в ваших поисках.
И я уже собиралась положить трубку, когда она сказала:
– Я знаю, что какая-то Джулия Ларош работает в университете. Мне иногда звонят ее студенты, ошибаясь номером.
– Спасибо.
Кровь все еще не отлила от лица, когда я отбросила телефонную трубку и побежала в мастерскую. Я почистила все кисточки, села и уставилась на стену, думая о том, что сказала женщина из агентства по продаже недвижимости.
Уже через пару минут я вернулась за компьютер. После недолгих поисков имя Джулия Ларош нашлось в списке профессоров университета Виктория. Она преподавала историю – может быть, это от нее я унаследовала любовь к антиквариату? Я покачала головой. И почему я так волнуюсь? Это же всего лишь имя. Вздохнув, я позвонила в университет, и мой звонок сразу перенаправили в кабинет Джулии.
Она взяла трубку.
На этот раз я заранее заготовила свою речь.
– Здравствуйте, меня зовут Сара Галлагер, я пытаюсь отыскать свою биологическую мать. Вы не отдавали своего ребенка на удочерение около тридцати трех лет назад?
Джулия охнула.
– Алло?
– Не звоните сюда больше.
Она положила трубку.
Я проплакала несколько часов. Потом у меня началась мигрень. Приступ был настолько сильным, что Лорен пришлось забрать к себе Элли и Олешку. К счастью, у Лорен двое сыновей возраста Элли, и моя малышка любит ходить к тете в гости.
Терпеть не могу расставаться с дочкой, пусть даже на один день, но в тот вечер я могла только лежать в темной комнате с холодным компрессом на лбу и ждать, пока боль пройдет.
Позвонил Эван, и я рассказала ему, что случилось. Из-за приступа я едва могла шевелить языком.
Только на следующий вечер все прекратило плыть у меня перед глазами, и Элли с Олешкой смогли вернуться домой. Опять позвонил Эван.
– Тебе уже лучше, малыш?