Он рассчитывал, что Поттер разозлится, хотя сам не знал, зачем ему это надо. И прогадал – дядюшка Гарри еле сдержался, чтоб не захихикать вместе с сыновьями.
— Пробовал – не берут, — пошутил он. – Самому стыдно, — и вздохнул, покоряясь судьбе, что Рики и не знал, как назвать.
Такое снисхождение к особо опасному преступлению!.. «Кошка – божественное животное», — говорил Ван, китайский чемпион.
— Ричард, тебе лучше вернуться в дом, — приказала МакГонагол. – Питер, проводите его, будьте любезны.
Рики сам не знал, с какой стати подчинился – возможно потому, что Пит потянул его за рукав. Он хотел бы напомнить МакГонагол, что в каникулы не только он не может колдовать, но и она – им командовать. Хотел наговорить кучу гадостей родственнику Поттера. В его душе бурлил водоворот чувств: ярость; гнев; отвращение к себе за то, что собирался ударить – да не ударить, а размазать по асфальту этого, с позволения сказать, ребеночка; тягостная незавершенность; злость. Все это было очень противно. И, пропустив Пита вперед, он от души хлопнул дверью.
— Можешь съесть все мои орешки, — прозвучало сверху.
Арабелла стояла на темной лестнице, пошатываясь и держась за перила обеими руками. Но ее глаза, несмотря на нездоровую желтизну кожи, горели, и она улыбалась, как кровожадный варвар на поле победы.
Рики с братом помчались к ней. Поскольку Пит сначала освободился от Мявки, Рики взлетел первым. Его встретили жесткие старушечьи объятия. Он сдерживался, стараясь не разрыдаться.
— Наконец ты явился, — произнесла она грубовато.
— Осторожнее, Рики! Арабелла, тебе же нельзя вставать, — воззвал к благоразумию подоспевший Пит. Арабелла обхватила его за шею и притянула к себе, опираясь на них обоих.
— Да плевать! Я только что получила лучшее лекарство. Бусик прячется под диваном, но он скоро успокоится. Этот спектакль на улице мертвого разбудил бы. Ну, моя школа! – она нежно поцеловала Рики в лоб. – Какой ты уже взрослый. Вообще, вы оба хороши!
— Я тоже горжусь Рики! – восхищенно добавил Пит.
— Бывают же такие паразиты! – небольшая доза гнева вернулась к Рики.
— Забудь про них! – махнула, кривясь, Арабелла. – Дадли с детства был садистом и свиньей. И сынок у него такой же. Неудивительно, что жена от них ушла. То‑то он сразу к мамочке примчался.
Затем Арабелла повернулась к Рики и поглядела на него долгим внимательным взглядом. А потом сказала нечто такое, чего он никак не ожидал:
— Я спокойна за тебя. Ты точно вырастешь приличным человеком. Я уверена.
— Арабелла, ты шла в гостиную? – спросил Пит. – К тебе… О, нет!
Они с Рики быстро переглянулись. В холл с улицы ввалились МакГонагол, Мундугус Флетчер и… Гарри Поттер!
Такого вечера в жизни Рики еще не бывало. Арабелла сияла от гордости. Она вела светскую беседу с гостями, так что Рики вполне убедился, что магическое сообщество ей отнюдь не чуждо. Было заметно, что с профессором МакГонагол их связывает уважение и, наверное, общие обязательства, но не близкая дружба. С Флетчером Арабелла обращалась, как с подчиненным, а с Гарри Поттером – как с непутевым ребенком. Последний вообще стал источником всевозможных казусов.
Началось с того, что вместе с собой в гости Поттер захватил сыновей. Вполне понятно, одобрил Рики, не отправлять же детей прочь в дурной компании. Поттер, как мог, рассыпался в извинениях, из которых Рики почерпнул, что толстяк доводится ему кузеном. Узнав, что мама должна вернуться с последним поездом, он немедленно вызвался встретить ее, что также было чрезвычайно любезно. Так он и утек, оставив детей под присмотром хозяйки.