– Отведи меня к своим. Здесь деревни, города или государства?

Она всмотрелась в мое лицо.

– Почему тебя интересует такое? Обычно все думают только о том, как выжить или сразу вернуться!

– Ага, – сказал я, – уже влюбилась?.. То ли еще будет.

– Скотина, – сказала она и отвернулась. – Иди за мной.

– Давай на моей лошадке? – предложил я.

Она фыркнула:

– И всю дорогу будешь меня лапать?

– Садись сзади, – предложил я. – Вообще-то я добрый, можешь лапать, стерплю и даже не вдарю.

– Скотина, – повторила она, но бросила на арбогастра оценивающий взгляд. – Твоя лошадка точно понесет нас двоих, не заморится. Пожалуй, я ее потом возьму себе.

Я протянул ей руку, она ухватилась крепко, но вместо того, чтобы устроиться позади, предпочла сесть впереди. Я придержал, чтобы не свалилась, она сказала сердито:

– Я только потому сюда села, чтоб тебя не пристрелили, если не увидят меня издали! А вовсе не для того, чтобы щупал своими мерзкими щупальцами!

– Ой, – сказал я, – а почему мне показалось, что тебе жаждалось быть ощупанной?

Она прошипела:

– Я тебя сейчас сама убью! И заберу коня.

– Собачка не даст, – напомнил я. – Кони могут быть не такими верными, но собаки…

Она покосилась на громадного Адского Пса, что идет рядом со стременем и поглядывает на нее страшными багровыми глазами, время от времени приподнимая губу и показывая ужасающего размера клыки.

– Да, – ответила она осевшим голосом, – я не знала, что такие существуют.

– Мы все трое, – сказал я скромно, – замечательные. Так ты уже влюбилась или еще удерживаешься?

– Я удерживаюсь, – огрызнулась она, – чтобы не всадить тебе нож под ребро.