– Бремя власти, – сказал я с неудовольствием. – Все спрятать как-то не совсем, передать народу – еще хуже.

Он снова обвел пристальным взглядом горки из колец, браслетов и всевозможных амулетов.

– И выбрали срединный пусть?

– Вот-вот.

– Кому-то скажете еще?

– Нет, – ответил я. – Если о такой сокровищнице станет известно, я знаю, на кого натравить Бобика. Для убедительности казни.

– Мы с ним дружим, – сообщил Альбрехт. – Он, когда невыносимо страдает от голода и невнимания жестокого и черствого хозяина, ко мне спешит. Я его подкармливаю, утешаю… С вами нужно быть предусмотрительным, мой сюзерен. И что с этим всем планируете?

Очень осторожно двигаясь, чтобы не только не коснуться стены, но и не находиться слишком близко, он зашел с одной стороны, рассматривая сокровища, потом с другой. На лице все же борьба, мы люди веры и Церкви, а магия запрещена Церковью. Хотя частенько и высмеиваем Церковь и священников, но выросли на христианских ценностях.

Я ответил бодро:

– Как что?.. Планирую заказать еще сотню сундуков, ларцов и шкатулок!.. Наполню, как Кощей… был у нас один такой бессмертный, и стану чахнуть над их магическим златом.

– Достойное, – пробормотал он с уважением, – занятие для человека, который всего достиг и все поимел.

– И вообще, – сообщил я, – разберусь на досуге. Хотя вообще-то уже разобрался, но не решил, что с ними делать. Вот послушаю вас и сделаю наоборот, чтобы не ошибиться.

Он спросил с иронией:

– Тогда зачем собирали?

Я взглянул с удивлением.

– Герцог, что с вами? Главное в нашей жизни не сколько себе добыть, сколько не дать врагу!.. И вообще никому не дать. Это я выполнил. Вот оно все. В принципе уже решил, что все самое ценное себе, такому красивому и нарядному…

– Ну еще бы.

– Вот-вот. Какими-то буду одаривать от щедрот соратников, какими-то особо отличившихся в службе местных. Или все заграбастать себе, как думаете?

Он предложил:

– Лучше мне. А вы обойдетесь.