Если моя гибкая совесть и пыталась что-то попискивать, то мощный голос прагматичного политика заглушил ее победным питекантропьем ревом. По совести с совестливыми, если таких где-то вдруг встречу, а пока только сила с моей стороны и угроза применения еще большей силы и разрушений.

К счастью, особо доказывать не приходится, здесь эти законы узнали раньше меня и подстраиваются под них прежде, чем я успеваю рот раскрыть.

Потому без особых угрызений совести отнасиловал герцогиню, во всяком случае ей никаких угрызений не выказывал, а потом грубо отвернулся и сделал вид, что заснул, причем в самом деле заснул моментально.

Утром за церемонным завтраком сидел в кресле герцога, что с высокой спинкой и его гербом, а герцог и герцогиня по другую сторону стола в креслах попроще.

Завтрак шел вяло до тех пор, когда между первым и вторым блюдами в зал вошел скромно одетый управитель и что-то прошептал герцогу на ухо.

Я видел, как встрепенулись герцог и герцогиня, что расслышала управителя тоже, как радостно заблестели у них глаза, а на впалые щеки герцогини вернулся румянец.

Герцог сказал через стол повеселевшим голосом:

– Ваше величество, спешу доложить, насколько мы ревностно выполняем ваши повеления!..

– Ну-ну? – сказал я с интересом.

– Только что закончено строительство башни, – сообщил он, – что позволяет принимать пассажиров и грузы с багера! А также отправлять…

Я посмотрел на обоих внимательно.

– Да-да, главное сейчас отправлять. Милфорд!.. Когда следующий багер?

Милфорд, наблюдавший за нами от двери, прокричал:

– Через шесть часов, ваше величество!

– Прекрасно, – ответил я. – Через шесть часов отбудем. Герцог, понятно, будет сожалеть о нашем столь быстром уходе, однако мы обещаем не спускать с герцогства глаз, что его, несомненно, очень обрадует вплоть до ликования.

Щеки герцогини порозовели еще больше, украдкой бросила на меня взгляд, который я с ходу интерпретировать не смог, но ненависти или злобы в нем точно не увидел.

Я с небрежностью создал вино в фужерах из тончайшего стекла, герцог напрягся, колдунов уважают, но страшатся.

Когда темно-красное вино заполнило все три фужера по золотые полоски, я с торжественной неспешностью поднял свой на уровень глаз.

– За ваше здоровье!.. И за процветание нашего герцогства.

Герцог ответил с осторожностью: